О детях и прочей нечисти
Шрифт:
Я замечаю под скалой что-то блестящее и постепенно двигаюсь в ту сторону с каждым приседанием. Эцаган ржёт в кулак. Блестящим предметом оказывается давешняя банка. Пустая, чистая, завинченная. Кидаю её Азамату. Он долго рассматривает банку со всех сторон, пока я изображаю горбатый мостик. Наконец упражнения кончаются, и я подхожу к нему.
– - Ну как, что-нибудь прояснилось?
– - Не очень. Банка то ли вылизана, то ли вымыта, не пойму. Вряд ли демон стал бы её мыть, да и закручивать обратно крышку...
– - То есть у нас в лесу живёт какой-то человеческий парень? Который сразу просёк, что сливки -- ему.
– -
– - Посмотреть бы на него... Пожалуй, сегодня ночью поставлю камеру.
– - Какие-то проблемы?
– - интересуется Алтонгирел, появляясь на веранде из ниоткуда.
– - Да нет, -- Азамат пожимает плечами.
– - Кстати, Лизонька, ты не хочешь на лодочке покататься, пока Алэк спит?
– - А он уже опять спит? Ну ты его вчера ухайдокал... Не вопрос, пошли кататься! Заодно откроем сезон...
– - подмигиваю.
Азамат не сразу, но ухватывает мой намёк.
– - А тебе... уже можно? У нас женщины после родов ещё месяца три ни в какую, а то и больше.
– - Вашим женщинам только дай повод вытурить мужа из постели! А земная медицина на что? Я в порядке и вполне готова на подвиги.
Азамат на секунду замирает с глуповатым выражением на лице, а потом принимается быстро-быстро собираться.
Долблёная лодка горячая от солнца, весло одно, как у байдарки, и с него сыплются сияющие капельки. Иногда на меня, но это даже приятно. Здесь, внизу ветра нет совсем, но ворс из сосен на склонах гор колеблется и волнуется. Вода -- как будто масло, совсем гладкая, и круги от нас такие плавные, вальяжные, медленно расплываются и глохнут.
Мы молчим, радуясь, что в кои-то веки вырвались ото всех одни, пока ещё тепло, пока можно разомлеть под солнышком прежде чем ухнуть с головой в долгую муданжскую зиму.
Азамат причаливает к песчаному бережку. Я сразу лезу в воду, потому что от песка пышет жаром. Азамат стаскивает одежду и присоединяется ко мне.
– - Дай хоть посмотрю на тебя при нормальном свете, -- говорю.
– - А то мажешься ты в темноте, любовью занимаемся в темноте... Ага, гляди-ка, подживает.
Азамат скептически оглядывает себя спереди.
– - Ну, да, пожалуй, и правда вот здесь, сверху, получше стало. А шея как?
– - он задирает голову.
– - Хорошая шея. Если не присматриваться, то почти незаметно.
Азамат недоверчиво усмехается, но не возражает.
– - Ладно, пошли уже плавать, а то я глупо себя чувствую по колено в воде голый.
– - А по мне так в самый раз, -- хихикаю и шлёпаю его пониже спины. Он так возмущается, что теряет равновесие, и тут же роняет меня в воду с громким плюханьем. Я хохочу и отбиваюсь, потому что он меня щекочет, а потом затаскивает на глубину и принимается целовать, так жадно, как будто месяц не видел, а не только вчера полночи этим и занимался. Скоро для меня небо и вода сливаются в единый синеватый фон, а каждый вздох отдаётся эхом от скал, смешиваясь с чаячьими криками. Я растворяюсь в воде, а Азамат во мне, и мы расходимся кругами по поверхности, мягко омывая камни и пляж, сцеловывая друг с друга солнечные блики. Круги образуют водоворот, но он стремится не вниз, а вверх, фонтаном-фейерверком заполняет небо, и вот уже мы, рассеянные брызгами, с плеском опускаемся на застеленное морем ложе.
Азамат выныривает и отряхивается по-собачьи, гизик с косы свалился, и непослушные волосы
– - Ты с этой своей гимнастикой теперь ещё стройнее, чем когда мы поженились.
– - Неправда, -- вяло отвечаю я.
– - Мне дотуда ещё четыре килограмма...
– - Это волосы отросли, -- отмахивается Азамат.
– - Они же у тебя из золота. Кстати, помнишь, ты говорила, что у Алэка глаза могут потемнеть? А когда?
– - А кто его знает. Может, через полгода. Может, раньше... А тебе так хочется, чтобы он был твоей точной копией, что ли?
– - Нет, наоборот. Я бы хотел, чтобы они у него остались такими синими, как у тебя. Такое вообще может быть?
– - Теоретически может, хотя вряд ли.
– - Надо будет Алтонгирела попросить за это помолиться. Представляешь: "князь Алэк Синеглазый". Звучит, а?
Я ухожу под воду побулькать.
Когда мы возвращаемся, вокруг дома уже кипит работа. Маман всё распланировала, мужики приволокли из леса крошечные деревца и понатыкали их по маминому указанию, а теперь обильно поливают из шланга.
– - О, капитан, -- Эцаган разгибается из-под микроскопической сосенки.
– - Как вы долго, мы уж думали, не послать ли спасательную экспедицию...
– - Я бы вам устроил спасательную экспедицию, -- хмыкает Азамат.
– - До самого Ахмадхота бегом.
Эцаган ржёт и подмигивает мне. Я ему грожу кулаком.
– - Вот, глядите,– - мама возникает перед нами и делает широкий жест рукой.
– - Здесь у вас будет тенистая аллея.
– - Лет через тридцать?– - спрашиваю.
Азамат приседает и присматривается к лиственным задохликам, торчащим из свежевскопанной земли.
– - Нет, эти быстро растут. Через два-три года с меня ростом будут.
– - Ну ладно, – - отмахиваюсь.
– - Ты нам только оставь лужайку какую-нибудь, и чтобы без колючих кустов по краям, а то ребёнка надо где-то выгуливать.
– - Оставлю, оставлю, я вас знаю, – - заверяет маман.
– - Вон там вон, с одной стороны скала, с другой дом, а с остальных воткну какую-ниудь неистребимую полынь, чтоб мягко было. Ладно, -- она поворачивается к мужикам и хлопает в ладоши.
– - Всё на сегодня, отдыхайте. Пошли, пошли!
– - машет руками, как будто мух отгоняет. Те ржут и расходятся.
– - То ли пойти искупаться, -- Эцаган задумчиво чешет в затылке.
– - То ли поработать...
Из-за угла выруливает Тирбиш с мелким.
– - Хотон-хон, вас очень просят.
Мелкий и правда изображает слёзы -- нос наморщил и ноет.
– - Давай сюда.
У меня на руках ребёнок сразу раскрывает зажмуренные глаза и принимается с интересом смотреть вокруг.
– - По-моему, кто-то маленький манипулятор, -- смеюсь я.
– - Капитан, раз уж мы все здесь, может, потренируетесь с нами?
– - предлагает Эцаган.