О детях и прочей нечисти
Шрифт:
– - Что-то мне подсказывает, что его жизнь уже портить некуда, -- снова возникает Алтонгирел.
– - То есть ваш муж не знает о ребёнке?
– - прямо спрашиваю я. Это уже не смешно.
– - Твоя жена внимательно слушает для такой внешности, -- говорит Алансэ Азамату. Я даже начинаю понимать, чем она могла ему нравиться.
– - Мне просто интересно, -- продолжаю, -- он не знает, что ребёнок не от него или вообще не знает о его существовании?
Она соизволяет на сей раз ответить прямо мне.
– - Во время беременности
– - Значит, ребёнка ты прячешь?
– - Азамат тоже устал от танцев вокруг да около и посерьёзнел.
– - Где?
Алансэ мило улыбается.
– - У родственников. Не найдёшь.
Азамат щурится и поджимает губы.
– - Вообще мы бы хотели удостовериться, что он существует, -- говорю.
Она подталкивает мне по столу снимок мальчика лет десяти, настолько похожего на Азамата, что мог бы быть и самим Азаматом.
– - Снимок старый, -- говорю, -- и по-моему, это и есть Азамат.
– - Я сделала эту фотографию собственноручно в начале осени, -- холодно сообщает Алансэ.
– - Но если вам угодно мне не верить, что ж, посмотрим, поверит ли Совет Старейшин.
– - Я что-то не поняла, так трудно сказать, где мальчик живёт?
– - удивляюсь.
– - Она думает, – - говорит мне Азамат на моём родном, -- что мы его убьём.
– - Чего?! С дуба рухнула, что ли?
Азамат хмурится.
– - Не понял, что ты сказала, но некоторые люди так делают, чтобы... э-э... сохранить репутацию.
Я хватаюсь за голову. Эти дикари!!!
– - Ты можешь как-то её убедить, что не станешь убивать ребёнка?
– - Не думаю.
Алансэ с интересом, а Алтонгирел нервно наблюдают за нашим общением.
Тяжело вздыхаю. Насколько я успела изучить муданжцев, они не слишком рады бывают приютить у себя детей родственников. Либо она им за это платит (в чём я сомневаюсь), либо просто врёт. Азамат, похоже, пришёл к тем же выводам.
– - Давай её порасспрашиваем с твоими травками, -- говорит он Алтонгирелу на всеобщем. Алансэ хмурится -- видно, что-то поняла, но не всё.
– - Не думала, что у тебя поднимется рука на женщину, -- встревожено говорит она Азамату.
– - Успокойся, мы не причиним тебе вреда, -- миролюбиво отвечает тот.
– - Я просто хочу удостовериться, что ты говоришь правду про мальчика.
Алтонгирел тем временем исчезает в недрах дома и возвращается с двумя мешочками чего-то сушёного. Из одного он аккуратно отмеряет две чайных ложки
– - В случае моей смерти будет опубликовано письмо, где всё рассказано, -- наконец сообщает она.
– - Излишняя осторожность, -- улыбается Азамат.
– - Я не стану убивать мать своего ребёнка. Но, согласись, я должен быть уверен, что ты не блефуешь, прежде чем выполнять твои требования. Всё-таки я много лет проводил операции с заложниками.
Алансэ поджимает губы и наконец решается -- одним глотком осушает пиалу.
Алтонгирел ставит на стол маленькие песочные часики с разноцветным песком, который насыпает красивые абстрактные картины. На торце выгравировано "Помни каждую минуту. Эц.". Пока время идёт, духовник нашёптывает что-то, водя руками над головой дамы.
Когда песок заканчивается, я перевожу взгляд на Алансэ. Она откинулась на спинку стула и, прикрыв глаза, рассматривает край стола. Лицо у неё спокойное и расслабленное. Алтонгирел наклоняется к ней и спрашивает:
– - Как умер твой отец?
– - Несчастный случай на охоте, -- тут же отвечает Алансэ, потом добавляет: -- но я думаю, что его нарочно застрелили.
– - Приятный, видимо, был человек, -- говорю.
– - Под стать дочке. А к чему этот вопрос?
– - Проверяю, дошла ли она до кондиции, -- поясняет Алтонгирел.
– - Ну, спрашивайте.
Я предоставляю слово Азамату.
– - Итак, напомни мне, Алансэ, зачем ты здесь?
– - Хочу слупить с тебя за ребёнка, -- меланхолично отвечает дама.
– - Запоздало, конечно, но ещё можно.
– - Чьего ребёнка?
– - Твоего! За мужниного я уже с него получила, хватит на безбедную старость.
– - Мой ребёнок жив?
– - Живёхонек. Что ему будет-то...
– - Где он?
Алансэ секунду мешкает, потом всё-таки отвечает:
– - В приюте для безродных, где ему и место.
Азамат угрюмо кивает, его подозрения подтвердились.
– - В каком именно приюте?
– - Хромого Гхана на Сиримирне.
– - Кто кроме тебя знает о ребёнке?
– - Ну, Гхан, естественно.
– - А сам мальчик знает, кто его отец?
– - Нет, но тут одного взгляда достаточно.
– - Хорошо... Где ты держишь письмо, в котором рассказано о ребёнке?
– - Нет никакого письма, я это сказала для подстраховки.
– - А вообще какие-нибудь обличающие записи ты делала?
– - Очень мне было нужно! И так раз в год езжу в приют заплатить Гхану за молчание, уже не знаю, какой предлог выдумать, ещё не хватало обличающие записи дома держать!