О детях и прочей нечисти
Шрифт:
Азамат перестаёт качать Алэка на коленке и хмурится.
– - Ты мне нужен, потому что ты мой. И между прочим, первенец. Я всегда хотел много детей. Ты мне дорог и важен точно так же, как Алэк. Почему я должен выбирать?
Кир неверяще качает головой, обхватывает себя за плечи и остаётся стоять в дверях. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не закрыть лицо руками. Расслабились, называется! Как будто всё могло быть так просто -- поплакал и успокоился!
Приходится встать, подойти к ребёнку, приобнять его.
– - Кир, ну прости, надо было сразу тебе
Он вырывается и отходит в другой угол комнаты. Я тяжело вздыхаю.
– - Азамат, давай я с мелким посижу, -- предлагаю. Неподходящий момент нянчиться с младенцем, когда старший думает, что его все кинули.
Муж кивает и передаёт мне озадаченного Алэка, который никак не возьмёт в толк, почему взрослые вдруг расстроились.
– - И как же ваше враньё?
– - ядовито интересуется Кир.
– - Если вы только весной поженились, когда успели двоих сделать?
– - По легенде вы близнецы, -- поясняет Азамат.
– - Не волнуйся, всё остаётся по-прежнему.
– - У него глаза синие, -- напоминает Кир.
– - А у меня нет.
– - Так бывает, -- пожимает плечами Азамат.
– - Близнецы не обязательно совсем одинаковые, -- говорю.
В этот момент стучат в дверь -- это принесли завтрак. Кир прячется в своей комнате, пока слуги не уходят, да и потом не спешит вылезать.
– - Все ушли, иди есть!
– - зовёт Азамат.
– - Сегодня будет трудный день, не советую пропускать завтрак.
Кир молчит; дверь приоткрыта, но он забился в угол, где не видно. Азамат немножко ждёт, тяжело вздыхает, собирает на тарелку кунжутных лепёшек с лебяжьей подливкой и относит Киру в комнату.
– - Съешь, -- говорит строго.
– - А то сейчас пойдём к Старейшинам, а у тебя в животе заурчит, вот стыд-то будет!
Кир ворчит что-то невнятное, но, видимо, принимается есть. Азамат подбирает ему одежду покрасивее на официальный выход. Я сижу жую, делясь с Алэком подливкой, он держится за меня и хмурится в сторону Кировой двери.
После завтрака мы одеваемся в сдержанную парадную одежду и тихонько проскальзываем к машине. К счастью, на пути никого не попадается, а то очень не хочется до встречи со Старейшинами объяснять, кто такой Кир. Ребёнок замечает, что мы таимся, и снова начинает нервничать. К счастью, до Дома Старейшин ехать всего ничего.
На пороге нас встречает заспанный Урик. Азамат ещё вчера договорился со Старейшинами об этом визите. Они сами назначили раннее утро, видимо, тоже чтобы не привлекать к ребёнку лишнего внимания. Алтонгирел ведь должен был объяснить Ажгдийдимидину, что к чему.
Входим в залитый утренним солнцем зал, где вальяжно и расслабленно расселся Совет. При виде такого количества Старейшин Кир бледнеет и даже цепляется за рукав Азамата. Хорошо хоть за спину не прячется. Муж замечает и ободрительно похлопывает ребёнка по спине, и тот сразу же отодвигается. Я держу Алэка -- ему необходимо присутствовать. Младенец компактно разместился в новом вышитом слинге, который мне на заказ сделала Орешница.
Ажгдийдимидин
Асундул отвлекается от своих мыслей, прерывисто вздыхает и прокашливается.
– - Урик, давай экран.
Прислужник вкатывает в зал тот самый экран, которым пользовались, когда именовали Алэка. Асундул наконец фокусирует взгляд на Кире, и мне этот взгляд не нравится.
– - Ты, значит, Кир?
Тот нервно кивает. Старейшина больше ничего не говорит и начинает манипуляции с экраном. Пауза тянется долго, но из-за всеобщей сонности она не кажется напряжённой.
– - Есть такой, -- наконец объявляет Асундул.
– - Именован на двадцать седьмой день месяца Умукха Старейшиной Интгилигом.
По залу разносится тихое аханье. Мы с Киром напрягаемся, а Азамат печально усмехается.
– - Записан, -- продолжает разбирать Асундул, -- как сын Азамата Байч-Хараха.
Означенный Азамат приподнимает бровь.
– - А мать?
– - подгоняет Изинботор.
– - Не указана, -- с нажимом отвечает Асундул и обводит собравшихся многозначительным взглядом.
– - Как это не указана?
– - возмущается старик Удолын.
– - Сколько лет именую, ни разу не было, чтоб мать не указали!
– - Тебе экран показать?
– - опасным тоном предлагает Асундул.
– - Думаешь, я разглядеть не могу?
– - Тихо, тихо, -- басит Агылновч.
– - Интгилиг был изрядный подлец, но дело своё знал. Раз не вписал мать, значит, были причины.
– - Знаем мы эти причины, -- скандально объявляет Изинботор.
– - Звонкие они были и тяжёлые!
Поднимается жуткий гам. Старейшины спорят, орут друг на друга, доказывают свою правоту, Асундул стучит по полу какой-то деревяшкой, пытаясь призвать всех к порядку, ничего не добивается. Кого-то дёрнули за бороду, другой получил тычок в рёбра... Мы сидим, боясь напомнить о своём присутствии -- слыханное ли дело, чтобы Старейшины передрались! Кир скрючился на полу, голову руками закрыл, даже не возражает, что Азамат его за плечо придерживает.
Внезапно становится тихо. Это Ажгдийдимидин вышел из транса и приказал всем заткнуться. Как ни странно, на достигнутом он не останавливается. Его неверный дрожащий голос выводит в воздухе слова, и они как будто прямо так, материальные и тяжёлые, повисают под потолком, того и гляди на голову кому-нибудь упадут:
– - Старейшина Интгилиг поступил верно. Настоящая мать этого мальчика была ему неизвестна.
По залу как будто проносится холодок, я вдруг понимаю, что так напряглась -- аж мышцы сводит. Даже не сразу получается расслабиться. У остальных, похоже, та же проблема. Экран мерцает и отрубается с хлопком. Азамат натурально пододвигает Кира поближе к себе прямо по ковру и заставляет его разогнуться.