О детях и прочей нечисти
Шрифт:
Первым очухивается Унгуц.
– - Ажги-хян, ну ты б ещё колыбельную спел, шакал тебя покусай!
Остальные Старейшины вполголоса соглашаются. Ажгдийдимидин передёргивает плечами и выражает на лице полное удовлетворение своим превосходством над коллегами, мол, это ваши проблемы, что так не можете.
– - Ну ладно, -- снова прокашливается Асундул.
– - Давайте подведём итог. Имя законное, переименование не требуется. А теперь, Азамат, давай-ка объясни нам, кто же всё-таки мать этого мальчика, и как так вышло.
– - Его мать -- моя жена, -- спокойно сообщает Азамат.
– -
– - Ты ещё скажи, что вас с ней в младенчестве обвенчали.
– - Этого говорить не буду, -- невозмутимо продолжает Азамат, -- но поясню, что с Киром приключилась неприятная история. Он провалился в зияние и оказался в прошлом...
Азамат продолжает уверенно излагать нашу легенду, я смотрю на него, демонстрируя согласие и одобрение, и поражаюсь, до чего же он всё-таки убедительно врёт. Конечно, правду он тоже убедительно говорит, у него манера такая, но всё-таки это высший пилотаж.
Старейшины, впрочем, не все со мной солидарны.
– - Что-то твоя история, Ахмад-хон, гнильцой попахивает, -- задумчиво изрекает Изинботор. Как я хочу его утопить.
– - Какая ни есть, всё моя, -- разводит руками Азамат.
– - М-да-а, -- протягивает Удолын.
– - И прямо невесте в руки... Чудеса, да и только.
– - Как вы умудрились коляску-то упустить?
– - вслух поражается Унгуц. И этот туда же! Так и бы и дала затрещину, право слово!
Он ловит мой взгляд и быстро поправляется:
– - Хотя, конечно, женщины, чего с них взять...
Мой взгляд не становится добрее.
Старейшины продолжают недоверчиво шептаться. Азамат откашливается.
– - Я рассказал вам свою историю, -- веско говорит он.
– - Ваше право мне верить или нет. Добавлю лишь одно: мальчик мой, я от него не откажусь и не стану его прятать. Если вы сочтёте меня негодящим Императором, напомню, что я о такой чести не просил и с радостью проведу остаток дней в кругу семьи.
– - Вообще-то это предательство народного доверия, -- замечает Изинботор. Чтоб ты подавился, падлюка.
– - За такое изгоняют.
– - Не понимаю, о чём вы, -- Азамат вежливо приподнимает брови.
– - Но мне к изгнанию не привыкать. Переселюсь к жене на Землю, мне там будут очень рады.
Старейшины в панике переглядываются и истерически шепчутся, никак не могут прийти к решению. На Кира жалко смотреть.
Внезапно из коридора раздаётся надорванный голос Урика:
– - Я сказал нельзя! Там Император! Заседание Совета!
В ответ слышен невнятный рык, занавеска колышется, Урик издаёт предсмертный хрип, и в зал вваливается Ирлик собственной персоной, не в обличье Змеелова, а как есть, гигантский и в росписи. На нём новая жёлтая юбка, в руке что-то типа очень навороченных вил.
– - Кто-о тут задумал поднять руку на сына Императора?!
– - гремит грозный бог, потрясая вилами. Один старичок в углу падает в обморок. Остальные выглядят так, как будто уже восстали из мёртвых.
– - Смеете за меня решать, кому быть под моим покровительством? Мало вам было джингошского правления? Мало собак боялись? Я вам тут устрою Заседание Совета -- спалю эту хибару, как соломенную!
Для убедительности он
– - Смилуйся, владыка всемогущий!
– - не выдерживает Асундул, падая ниц. Почти все остальные следуют его примеру, только Ажгдийдимидин с Унгуцем остаются как есть -- первый в трансе, второй открыв рот с восторгом, как мальчишка, рассматривает бога. Мы тоже падать не рвёмся -- было бы странно. Азамат слегка склонил голову, мы с Алэком приветливо улыбаемся, Кир точно копирует выражение лица Унгуца.
– - То-то же, -- довольно произносит Ирлик и выключает вилы. Поворачивается к Азамату.
– - Сразу надо было меня звать, ясно же, что эти сушёные водоросли, -- он презрительно кивает на Старейшин, -- ничего дельного не удумают. Ты уж не сердись на нас за такую историю, ты просто Учоку под руку попался, когда он хотел мне насолить, вот и устроил неразбериху. Ну да ты мужик способный, вырастишь из сына человека, планета не пожалеет.
Он приседает на одно колено и проводит ладонью по голове Кира в благословляющем жесте.
– - Править тебе на роду не написано, -- говорит, обдавая всех нас жарким медовым дыханием, -- но все прочие пути открыты. Сам решишь, на какую дорогу ступить.
С этими словами и ещё разок погрозив Старейшинам стуком кулака по полу, Ирлик кувыркается в воздухе и исчезает.
Медленно-медленно Старейшины приходят в себя. Я отдаю Алэка Азамату и иду разбираться с тем, который шлёпнулся в обморок. Ничего, жив, шишку только набил.
– - Ладно, -- дрожащим голосом начинает Асундул.
– - Хорошо. Ладно. Хорошо. Поняли. Мать, запишем, Элизабет. Отлично. Все могут идти.
Я подхватываюсь, Кир тоже, но Азамат остаётся сидеть.
– - Зачем спешить?
– - довольно урчит он.
– - Раз уж все в сборе, я собирался обсудить с вами проблему приютов. Видите ли, Кир обратил моё внимание на отвратительное обращение с безродными детьми и сиротами. Я уверен, что узнав такие подробности, вы захотите положить конец произволу... Лиза, ты можешь идти, мы тут задержимся.
Я с трудом сдерживаю смех, подхватываю Алэка и выхожу. В коридоре сидит бледный, но живой Урик, дрожит и дёргается. Рядом с ним стоит Алтонгирел, скрестив руки, смотрит на меня.
– - Чтоб у вас хоть раз всё гладко прошло, -- ворчит.
– - Азамат там надолго? А то у дворца уже народ собирается, обещано официальное заявление.
– - Думаю, ненадолго, -- хихикаю.
– - Старейшины сейчас на всё согласны.
Глава 15
Мне приходится приводить Урика в чувство силовыми методами -- вкатить ему лошадиную дозу успокоительного, иначе был бы риск, что парень натурально свихнётся. Алтонгирел соглашается подержать Алэка, пока я вожусь, заодно придирчиво его рассматривает. Алэк тоже весьма интересуется Алтошей -- у него на шее висит масса занимательных бус. Мне иногда думается, что муданжские мужчины для того и носят эти ёлочные украшения, чтобы детям было чем заняться.