О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Шрифт:
Гай чувствовал, как сердце стучит все громче и громче. Он вытащил меч, в просветах завала видна широкая поляна, окруженная высоким частоколом, настоящая саксонская крепость, доносятся голоса, вон даже песня, а ветерок принес запах бараньей похлебки…
Справа и слева рыцари и простые воины пробираются через завалы с той же осторожностью, как и он сам, а за ними идут, пригнувшись, лучники и арбалетчики.
Наконец завалы остались за спиной, крепость вся как на ладони, рядом появился граф Вальтер,
— Даже часовых не поставили…
— Значит, уверены, — ответил шепотом Гай, — что мы пойдем на место их прежнего лагеря… Кто-то их предупредил. Готовы, граф?
— А вы?
Гай сказал негромко:
— Тогда вперед!
Он помчался в сторону распахнутых ворот, справа и слева появились двое громадных воинов с топорами в руках, но Гай влетел в ворота раньше, чем их успели изнутри захлопнуть, яростно завертелся смерчем, нанося быстрые удары во все стороны.
Поднялся крик, рыцари и люди графа набежали с боевыми воплями, заблестели мечи, сталь совсем редко звонко сшибалась с другой сталью, а чаще рассекала незащищенные тела.
Разбойники с воплями вскакивали, метались, обезумевшие от страха, а рыцари рубили быстро и безжалостно, наслаждаясь видом разрубленных тел и катящимися по земле головами.
Многие из разбойников ринулись к распахнутым воротам, но снаружи врываются все новые и новые воины, некоторые начали приставлять к стене из дерева лестницы и карабкаться наверх, но большинство убили в спины лучники и арбалетчики.
Гай безжалостно убивал всех, кто оказывался на пути, стремясь пробиться побыстрее к самой большой и ярко украшенной хижине, где должен быть сам Робин Гуд…
Он был уже близко, но отпрянул, когда ветхая дверь из плетеных веток вылетела от пинка изнутри, в проеме показалась леди Вильгельмина с безумно вытаращенными глазами, за ее спиной прятался рослый разбойник с перекошенным в ярости лицом и безумными глазами.
Левой рукой он сдавливал в локтевом захвате горло девушки, а правой упер ей в бок нож с длинным лезвием.
— Стоять! — заорал он. — Или я сейчас же убью ее!
Гай замер на бегу, оглянулся, прокричал звонко:
— Никому не подходить!.. Никому не подходить!.. Ты и есть Робин Гуд?
Разбойник прокричал в бешенстве:
— Что, перехитрил?.. Но у меня тоже неплохой козырь!
— Плохой, — сказал Гай. — Никто тебе не простит, если убьешь невинную девушку. Все крестьяне, что говорят о тебе с восторгом, проклянут…
Разбойник сказал зло:
— Сам знаешь, этому не поверят! Все равно скажут, что это я убил шерифа!
Гай предложил:
— Оставим баллады. Отпусти девушку, а я гарантирую, что тебя никто не тронет. Ты уйдешь в лес, обещаю. Трое суток никто не будет преследовать. Ты сможешь уйти в другие графства…
Разбойник зло хохотнул.
— Да?
Вильгельмина хрипела, не в силах выговорить слова, лицо посинело, а глаза вылезли на лоб, сейчас узнать в ней первую красавицу не мог бы даже самый влюбленный в нее рыцарь.
Гай слышал, как неподалеку перехватили графа Вальтера и удерживают за руки и плечи, тот уже не соображал от страха за дочь, что делает, но рыцари, к счастью, соображали и постепенно оттащили его от опасного места.
— Ты не сможешь уйти с нею, — сказал Гай. — Мы тоже не верим тебе и пойдем следом. Идти вот так, прикрываясь женщиной, долго не сможешь. И тогда лишь ты ее ранишь, и тебя немедленно убьют, либо… все равно убьют. Отпусти, я обещаю, тебя не тронут и позволят уйти.
Разбойник зыркнул направо-налево, никто не двигается, все смотрят на него сурово и неотрывно, тишина, только далеко за стеной раздались новые крики умирающих.
— Я вам не верю, — прорычал он. — И все-таки попытаюсь уйти с нею…
За спиной Гая негромко щелкнуло. Разбойник вскрикнул страшным голосом, нож выпал на траву, а он ухватился за пробитую стальным арбалетным болтом руку.
Вильгельмина с душераздирающим криком вырвалась и ринулась к Гаю. Он хотел отстраниться, но она с плачем бросилась на шею, закричала в слезах:
— Простите, сэр Гай! Я не думала, что он такой…
— Леди Вильгельмина, — сказал он с чувством, — вы оказались такой дурой… что даже начинаете мне нравиться!
Подбежал граф, и, хотя она продолжала цепляться за шею Гая, он оторвал от себя ее руки и передал в объятия отца.
Она вскрикнула, протягивая к нему руки:
— Сэр Гай!
Он учтиво поклонился в ее сторону.
— Простите, леди Вильгельмина, но я все-таки… не настолько француз.
Среди рыцарей несколько человек отделались ссадинами, из простых воинов девять человек получили мелкие и легкие раны, и только один лежит, распростертый в собственной крови, над ним склонился Аустин.
В раненом Гай с ужасом узнал Дарси.
— А ты как ухитрился? — закричал он в гневе.
Аустин поднял голову, в глазах печаль и гордость.
— Мальчишка закрывал вас, ваша милость, — объяснил он угрюмо. — Разбойники целили в вас, шерифа, а он принимал эти стрелы…
Гай сказал зло:
— На плащ его и бегом из леса!.. К лекарю!.. Что я его отцу скажу?..
Дарси бегом унесли, по всему разбойничьему лагерю слышится стук топоров, это рубили и рушили стену, шалаши и все постройки, добивали раненых разбойников.
Подошли Беннет с его людьми, перехватили всех убегающих, двадцать четыре человека, восемь взяли живыми и привели со связанными руками и петлями на шее.