О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Шрифт:
— Но участвуете?
— Вообще-то… нет.
— Напрасно, — сказал принц. — Я как раз провожу такой турнир по совету моих всезнающих лордов. Говорят, это очень нужно.
— Зачем? — спросил Гай. — Разве что плату за участие поставить повыше. И для зрителей…
Принц удовлетворенно кивнул.
— И это тоже. Но главное, это как бы поддерживает старые древние традиции и вольности. Лорды будут очень довольны. Даже очень! Думаю, вам просто необходимо поучаствовать.
Гай покачал головой.
— Простите, ваше высочество,
Принц вздохнул.
— Ну что вы за человек, все спорите? Другой бы на все мои предложения только кивал бы и приговаривал: «Да, ваше высочество», «Конечно, ваше высочество», «Вы абсолютно правы, ваше высочество…»! А вам все не так!
Гай пробормотал:
— Если вам это нужно для чего-то еще, а не развлечений, то я не понимаю. Я простой воин за освобождение Гроба Господнего, мои стремления были предельно ясны всем, как друзьям, так и противникам. Даже я их понимаю почти всегда.
Принц смотрел на него прищурившись, о чем-то размышлял, наконец изрек властно:
— В любом случае, дорогой шериф, я обязываю вас быть на турнире! Иначе обвиню в государственной измене.
Он несся обратно, едва не загоняя лошадь, Хильд остался далеко сзади, сердце стучит радостно и смятенно, а череп разбухает от множества противоречивых мыслей. Со стороны принца есть и вроде бы будет поддержка, пусть и не слишком явная, потому что их цели пока совпадают. Хотя принцу вряд ли понравится усиленный сбор средств на выкуп короля Ричарда…
Ноттингем почти выпрыгнул навстречу, ветер донес запах свежего хлеба и выделанной кожи. Конь с разбегу взбежал на холм, Гай бросил повод выбежавшему стражнику из новых, ворвался в зал и весело гаркнул во весь голос:
— Что, опять перепились?
Слуги радостно забегали, благополучное возвращение хозяина означает пир, наверху послышались поспешные шаги, Гай увидел озарившееся счастьем лицо Беннета.
— Ваша милость!
— Все в порядке, — успокоил Гай. — Все обвинения сняты. Да и было их не так уж и много… Просто брали на испуг. А мог бы и признаться, так выкручивали руки. Что здесь?
— Пока ничего, ваша милость, — сказал Беннет преданно. — Андреас поехал по северной части графства, Аустин — по южной…
— Одни?
— Нет, ваша милость! У каждого уже по пять человек. Хорошие, я бы сказал, воины…
— Когда вернутся?
— Да уже бы пора… Кстати, вам тут вчера письмо передали со специальным гонцом.
— А что за гонец?
Бенннет указал кивком в стену.
— Да он там, в людской. Говорит, без ответа не уедет. Так ему велели.
Гай поморщился, никто не любит ультиматумов, сказал с неудовольствием:
— Хорошо, тащи.
— Гонца?
— Сперва письмо.
Он сел за стол, чувствуя, как гудят натруженные ноги, словно все расстояние от Ротервуда до Ноттингема пробежал пешим. Служанка суетливо собрала на стол, его ноздри
— Вот, ваша милость!
Гай с подозрением принял свернутое в трубочку письмо, сургучные печати облепили его со всех сторон, еще две свисают на шелковых шнурках, вид более важный, чем если бы письмо было от самого короля Ричарда.
Беннет смотрел с почтением, как шериф грубо взламывает печати, служанка тут же ухватила веник и смела крошки сургуча в кучку, а Гай развернул письмо, озадаченно присвистнул, прочел еще раз, уже внимательнее.
Граф Эдмонд Такерд, властелин Ганшира и Лейтокса, в первой трети письма перечислял свои титулы и владения, что должно было бы наполнить получателя письма трепетом перед таким могуществом, а потом граф достаточно простым языком, явно это писалось уже под его непосредственную диктовку, просил взять его сына, Дарси Такерда, в оруженосцы или хотя бы в слуги, дабы тот научился не только кур гонять да сельских девок на сеновал таскать.
За это граф просит принять щедрое вознаграждение, а также обещает выплачивать сумму, которую назовет сэр Гай Гисборн, рыцарь-крестоносец, за обучение его сына воинским повадкам, приемам и правилам жизни рыцаря.
Беннет с любопытством смотрел на меняющееся лицо сеньора, наконец сказал ехидно:
— Сэр Гай, закройте рот, а то ворона влетит. Что там такое неожиданное?
Гай пробормотал:
— Да так… граф, оказывается, человек строгих правил. Детей, как ты знаешь, можно держать дома только до возраста пажа, а потом мальчиков принято отдавать в обучение подальше от дома, где не будут баловать и потакать. Вот граф и прислал сына к барону Тошильдеру. Видно, тот был все-таки в прошлом достойным человеком.
— А что теперь?
Он двинул плечами.
— Не знаю. Взять этого змееныша в оруженосцы? Так он меня ночью зарежет…
— Сэр Гай, — запротестовал Беннет, — ну что вы такое говорите!.. Мальчишка был нагл, потому что таким был барон. Сейчас барона нет, он растерялся, из него как будто стержень выдернули!
— И что? — спросил Гай сварливо.
Беннет неожиданно для Гая благочестиво перекрестился.
— Души спасать еще важнее, чем бренные тела.
— Ну так и спасай молитвами.
— Это вам предложили спасти этого юного балбеса, — напомнил Беннет, — а то бы, конечно, взялся. Неужели вы откажетесь? Он же может попасть в плохие руки!
— Еще хуже, чем у меня?
— У вас сердце золотое, — заверил Беннет. — И полное христианской любви.
Гай нахмурился.
— Не язви, а то прибью. Нет уж, у меня забот и без того хватает. Зови гонца!
Гонец явился моментально, сухощавый и легкий, наверняка у него и лошадь такая же, что в бою не очень, но может мчаться карьером с утра до ночи.