О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Шрифт:
Все в ярких красках, будто пришел самый великий праздник, хотя, если честно, так оно и есть, турнир — повод для большей радости у народа, чем рождение у короля наследника или венчание его старшей дочери.
Несмотря на поздний час, все передвижные лавки, рынки и базары открыты, идет бойкая торговля, многие купцы именно к этому случаю привезли самые дорогие товары, в другой день остались бы без покупателей, но сейчас разбирают все, одни покупают за серебряные и золотые монеты, другие за драгоценные ткани, оценщики
Гай проехал мимо шатров, у каждого на воткнутом в землю копье висит яркий рыцарский щит с гербом владельца, как знак, что здесь именно изволит расположиться именно этот рыцарь.
Хильд то и дело указывал на щиты, поверх которых прибита зеленая ветка, знак, что в просторном шатре могут поместить еще одного-двух бездомных рыцарей Ашабров или людей благородного происхождения.
Гай покачал головой.
— Извини, — сказал он, — что-то меня в последнее время люди начали раздражать. Я приехал вообще-то по делу, а эти начнут без конца о турнире, о великих схватках, о шансах на победу, оценивать будущих противников…
— Ваша милость, — воскликнул Хильд шокированно, — вы разве не примете участие в турнире?
Он покачал головой.
— Ни за что.
— Почему?
— Мне совсем не нравится, — сказал он, — когда в войну играют. Либо иди в Крестовый поход и сражайся за свои ценности, за веру, за Господа, либо… работай, расти детей, делай что-то полезное.
Хильд посмотрел на него в удивлении.
— Ваша милость, вы говорите, как наш настоятель монастыря! Может быть, поменяемся?
Гай ответил равнодушно:
— Может быть, я бы и пошел в монахи, но меня перехватили сразу на сходнях корабля. Я и «мама» сказать не успел, как ты мне притащил своды законов Англии!
Хильд продолжал восторгаться великим праздником, Гай косился на красочное, как полагают местные, турнирное поле и чувствовал сильнейшее разочарование.
Здесь, в Англии, это просто часть луга, огороженная небрежным заборчиком, даже не столько огороженная, как обозначенная. Во Франции такие турниры устраиваются в глухих провинциях, там нет определенных мест, и рыцари устраивают их где возжелают. Но даже там, как ему кажется, все красивее и торжественнее, а народ собирается, как на праздник, рынок там на заднем плане, хотя все лавочники тоже везут туда самое лучшее…
Хильд сказал с восторгом:
— Как великолепно… Правда, ваша милость?
Гай кивнул, не стоит разочаровывать парня, говорят же, что и собачьей свадьбы не стоит портить, сказал мирно:
— Да… не ожидал даже.
— Это же королевский турнир, — напомнил Хильд гордо. — Потому все здесь так пышно. И богато.
— Подыщи место для ночлега, — посоветовал Гай. — Потом повосторгаешься.
Короткую ночь они провели у костра, а утром Хильд притащил турнирное седло с высокой спинкой, запыхался, довольный настолько,
— Ваша светлость! Последнее успел купить у седельщика. Вы в нем будете, как в кресле!
Гай критически осмотрел седло, и хотя да, очень удобное, немалую часть нагрузки берет на себя, поддерживая всадника и придавая ему устойчивости, однако поколебался, прикидывал так и эдак, наконец со вздохом отодвинул.
— Нет.
— Почему? — изумился Хильд. — Все используют!
Гай поколебался, вздохнул.
— Наверное, уже старею. Что-то эта новинка не нравится. Нечестная какая-то. Рыцарь должен держаться в седле без подпорок.
— Ваша милость, — запротестовал Хильд, — но все переходят на такие седла!
— Я не все, — ответил Гай.
И все-таки он проводил сожалеющим взглядом послушника, когда тот унес седло обратно.
Быстро позавтракав, они поспешили к турнирному полю, оттуда как раз донесся звон, грохот, крики восторга. Один из всадников пронесся к концу поля, там победно вскинул копье над головой, а другого лошадь донесла до своей половины поля, оруженосцы стащили его вниз и унесли за ограды к красочным шатрам.
Слышно было, как торжественно прокричал глашатай:
— Сэр Мэтью Сплендор вступает на поле!
На трибунах заметно оживились, особенно девушки и молодые женщины. Гай всмотрелся в лицо выехавшего на край поля рыцаря, понял, что да, красавец, еще и обворожительнейшая улыбка на губах, такой просто обязан нравиться. А если он еще и весьма небеден, что видно по доспехам, дорогой конской попоне и султану из цветных перьев, укрепленному у лошади над лбом…
— Сэр Мэтью Сплендор против сэра Адама Сампсона!
На противоположный край поля выехал рыцарь в темных с золотыми полосками доспехах, даже шлем украшен затейливой вязью, то ли буквы неизвестного восточного языка, то ли просто причуда художника. На кончике шлема красиво и гордо развевается веер из крашеных перьев, яркая цветная конская попона наброшена поверх пластинчатых доспехов, на лбу укреплен длинный металлический рог, выглядит грозно, хотя на самом деле безобидное украшение.
— Они в чем соревнуются? — пробормотал Гай.
— Как в чем? — удивился Хильд. — В воинском умении!
— Гм, — сказал Гай, — а я уж подумал грешным делом, в нарядах…
Хильд отмахнулся, вытянул руку, указывая пальцем с обгрызенным ногтем:
— А вон видите?
— Что?
— Там принц Джон, — сказал Хильд возбужденно, — и его сановники… Справа от него лорд-канцлер, да?
— Он самый, — подтвердил Гай.
— Как здорово!
— Что?
— Ну как же, — воскликнул Хильд, — вся знать, все самые могущественные люди королевства вот так на виду!
— Ну и что? — спросил Гай. — Мне надо бы как-то к принцу, должен же я вручить ему бумаги?