О, этот вьюноша летучий!
Шрифт:
ГОСПОДИН ВЕЛОСИПЕДОВ
Какое счастье – в высотуЛетит серсо! Какое диво!Как упоительно красивыВсе джентльмены на лугу!И хочется кричать – гу-гу!На веранде появляется Катя в ослепительном белом платье. Она толкает перед собой столик на колесиках, а на нем сервирован чай и кофе. Она сияет, глядя на парк, весь в брызгах солнечного света, и на семерых мужчин, играющих
– Чай или кофе, месье капитан?
Филип берет ее за руку.
– Объявите, пожалуйста, всем.
– Чай на веранде, господа! – кричит Катя.
– А теперь бежим и выпьем где-нибудь шампанского!
Он увлекает ее за собой, они бегут и исчезают за деревьями.
Из всех мужчин один лишь господин Велосипедов разлетелся к чайному столику. Владислав решительно прохромал в глубь дома. Граф Опоясов сел на скамью и стал быстро и хмуро писать какое-то письмо. Роже Клаксон по привычке подражая кумиру, понесся было большими шагами меж дерев, но зацепился за куст, упал и заиграл печально-дурацкую мелодию на флейте. Формидабль поцеловал фото Агриппины и удалился, таща контрабас. Пушечный вынул гребенку и стал тщательно причесывать шевелюру и усы.
Граф Опоясов запечатывает конверт и обращается к своему шоферу:
– Фаддей! Отправляйся к полицеймейстеру и передай ему это письмо.
Пушечный, словно не слышит, продолжает причесывать волосы и усы. Граф с досадой морщится.
– Господин Пушечный, вы слышали, что я вам сказал?
Шофер, не отвечая, важно вынимает черепаховый портсигар.
– Я тебя уволю, болван!
Подняв искажаемое нервным тиком лицо, граф зашагал прочь к веранде.
– Сами вы болван, ваше сиятельство! – наконец высказался Пушечный.
Граф поднялся на веранду, где господин Велосипедов в одиночестве наслаждался чаепитием.
– Прошу прощения, месье миллионер, – ядовито сказал граф, – но вам сейчас придется отправиться с этим письмом к петербургскому полицеймейстеру.
Г. Велосипедов затрепетал.
Из дома вышел Владислав с пилой в руках.
– Господин Велосипедов! – крикнул он. – Вы, конечно, не возражаете, если я отпилю от вашей пальмы кусок на новый пропеллер?
– Сделайте одолжение! – радостно вскричал миллионер.
– Давай, Славик, пособлю, – пробасил Пушечный.
– А, – открыл рот граф Опоясов.
– Бэ, – погрозил ему пальцем Владислав.
Молчание.
Популярное в те годы развлечение скейтинг-ринг, катание на роликовых коньках. Среди десятков пар под веселую музыку кэк-уок скользят, взявшись за руки, Катя и Филип. Влюбленно смотрят друг на друга и привлекают, конечно, всеобщее внимание. Моряк все норовит поцеловать Катю, но она довольно ловко и мило выворачивается.
– Вы приедете ко мне в Париж?
– Разве в Париже есть море?
– Корабли стоят в Гавре, но мой дом в Париже. Я парижанин.
– Браво!
Катя привезла
– Это памятник миноносцу «Стерегущий», – объяснила она. – Моряки потопили свое судно, чтобы оно не досталось врагу.
Филип молча и строго снимает фуражку.
Вечером по маломодному уже проспекту они ехали вдвоем на медленно цокающем копытами извозчике. Ну, конечно, как и полагается, Филип держал в своей руке Катину ручку.
…Спасибо вам за этот день……Так странно……Взгляните, как цветет каштан……Буранно……Какая в парке свирестень……Спасибо вам за этот день……Бушует свечками каштан……Спокойной ночи, капитан……Так странно…Навстречу процокал копытами отряд косматых азиатских кавалеристов. Недавние знакомые Филипа граф Оладушкин и князь Рзарой-ага поклонились ему с седел.
– Конгрэтьюлэйнз!
– Сэнкс, фрэндз, – поклонился и им Филип и обратился к Кате: – Почему вы мне плохо желаете?
– ?
– Спокойной ночи в Петербурге?
– Ну что ж, желаю вам бурной ночи в Петербурге, – засмеялась Катя. – Но я должна с вами проститься здесь.
Знакомый уже зрителю большой дом с ярко освещенными окнами выплывал из-за угла.
– Я не отпущу вас сегодня, Катя!
– Вы должны… Я прошу вас! Встретимся завтра!
– Позвольте мне проводить вас!
– О нет, ни в коем случае! Оревуар!
Она вырвала руку, торопливо улыбнулась Филипу, быстро взглянула на часики, соскочила с пролетки и через секунду скрылась за тяжелой дверью ярко освещенного дома.
Филип тоже посмотрел на свои часы.
– Что ж, до встречи у сфинксов осталось не так уж много, – пробормотал он, – а потому… – он протянул монету извозчику и спрыгнул на мостовую.
…
В огромном зале, куда быстрыми шагами вошел Филип, не меньше сотни барышень сидели за длинными столами и втыкали длинные медные штырьки в розетки. Телефонная станция Санкт-Петербурга.
Катя увидела Филипа и встала ему навстречу. Она была бледна.
– Так вот вы где проводите свои бурные ночи, – сказал он, счастливо смеясь.
– Я работаю здесь ночной телефонисткой, – пробормотала «светская куртизанка». – Здесь все-таки неплохо платят…
Он протянул ей руки.
Все девицы забормотали в трубки «занято, занято, занято», все приподнялись, и все с умиленными улыбками наблюдали прекраснейший в лучших традициях поцелуй Кати Орловцевой и ее чудесного морского «принца».
Как обычно, бурный взрыв восторга, аплодисментов сопровождает коронный номер необыкновенной женщины Агриппины – поднятие над головой платформы с шестью обыкновенными мужчинами.