О, этот вьюноша летучий!
Шрифт:
– Я перекрашусь. Буду седая, фиолетовая, золотистая…
– Дело не в цвете, а в родстве душ, – поучительно говорит Эдик, забирает стаканы и отходит. За ним – «трюмные черти» и Толя Маков.
Боцман Витя Сорокин разучивает па. На него напирают.
– Кончай, ты! Нам твистяра нужен, а не «террикон»!
– Спокойно, мальчики, мне надо тут кой-чего отработать, – боцман бросает в автомат новый пятак.
– Принимайте по четыреста, товарищи! – командует за столом Эдик. – За здоровье адмирала Зуппе!
Буфетчица,
– Бежим отсюда! – шепчет Эдик. – Темперамент разгорается. Возможен взрыв.
Компания, прихватив боцмана, направляется к выходу. Эдик передает счет жене капитана.
– Катерина Алексеевна, счетик прошу оплатить.
– Платить так платить, – забубенно кричит капитанша.
Роза рвет счет на мелкие кусочки.
– Эдик! – взывает она.
Капитанша огромными скачками догоняет компанию.
По главной улице идут Бесо и Шота, толкают перед собой бочку, ругаются.
– Что скажет Джансук Чарквиани! – кричит Бесо. – Что скажут Кукури Тордия, братья Кутателидзе?
– Они меня поймут! – кричит Шота.
– Они тебе руки не подадут за такую разработку темы. Они скажут – Шота никогда не станет хирургом!
– О, о, о, слышали бы это они! Слышали бы это братья Чиладзе, Гурам Асатиани! Реза Амашукели ударил бы тебя за такие слова, Бесо!
То и дело они останавливаются, бочка катится дальше, они ее догоняют.
– Призываю на твою голову гнев Гарвея и Парацельса! Спаскукоцкого и Мешалкина!
Вокруг собираются любопытные. Бесо и Шота, заметив это, смущенно замолкают.
– Ты, наверно, кушать хочешь, Шота? – по-русски спрашивает Бесо.
– Очень хочу, Бесо.
– Пойдем быстрей. Ты покупаешь.
Друзей догоняет вся честная компания. Впереди молодцевато вышагивают капитан с капитаншей.
– Вперед! – кричит Екатерина. – Самое главное в жизни – прибиться к стойке!
– Катя, помнишь, как мы с тобой познакомились? – спрашивает капитан.
– Ничего не помню, все забыла. Ты у меня третья большая любовь, Бронислав.
– Ай да мать, капитанша! – кричит Эдик и целует на лету Катеринину руку. Толя Маков, разумеется, повторяет его движение.
– Бесо, Шота, дети мои! – кричит капитан.
– Капитан, дорогой, а мы вас ищем. Мы вам подарок несем. Вот – немного вина. Кахетинское вино.
– Катите ее в «Ракету»! – командует Екатерина, царственным жестом показывая на бочку.
В «Ракете» компания Мелантия Полибеева осаждает Ниночку.
– Ниночка, выходи за меня замуж, – говорит Полибеев. – Тридцать пять корней, работящая мамаша.
– Подумаю, товарищ Полибеев, – деликатно отвечает Нина.
– Нинка, мужик тебе нужен. Ой, нужен! К новой жизни тебя зову, – нашептывает Сильвестр Полигамов.
– Я подумаю, товарищ Полигамов.
– Ниночка, бутон, майский день, вишня моя родная, рука об руку в новую жизнь, – распустил слюни Платон Полинфердов.
– Ну, сколько можно, товарищ Полинфердов? – наконец возмущается Нина. – Сколько можно, товарищи? Быть может, у меня уже есть жених. Вы не интересовались?
– Эдька Евсеев идет с компанией, – говорит кто-то.
– Ой! – восклицает Нина и закрывает лицо руками.
– Вы слышали, Ниночка? Он красавицу от крокодила спас. Женился на ней. Начал новую жизнь.
– Уж я ему сейчас покажу за эту красавицу и за духи французские, – шепчет Нина. – Ой, батюшки, а это еще что такое?
В кафе вкатывается огромная бочка, а за ней вваливается вся компания.
Эдик Евсеев входит в кафе на костылях, притворяется одноногим, несчастным. Толя Маков следует за ним тоже на костылях.
– Эдик! – вскрикивает в ужасе Нина, выбегает из-за стойки и бросается к Евсееву. Видно сразу, как она его любит.
– Потеряли мы с Толей ноги, – хнычет Эдик. – Сегодня на работе потеряли по ноге. Механическая лебедка забрала себе наши дорогие ноги.
Толя Маков громко рыдает.
– Эдик, любимый, милый, родной, – шепчет Нина.
– Асса! – кричат Бесо и Шота и пускаются в пляс вокруг бочки.
– Асса! – кричат Эдик и Толя и отбрасывают костыли.
– Безобразники! – зарыдала Нина от счастья: нога у Эдика цела.
– Сейчас попробуем кахетинского винца! – говорит капитан, вышибая дно у бочки. – Пусть все пьют на моем славном юбилее!
– Нам каждый гость дарован богом, – запевает разгулявшаяся Екатерина. Все подхватывают:
Какой бы ни был он среды,И даже в рубище убогом,Алаверды, алаверды!– Товарищи, вы же мне весь товарооборот сорвете! – ужасается Нина. – Катите отсюда вашу бочку на расстояние пушечного выстрела!
– Беру ее на себя, – подмигивает Эдик, обнимает Ниночку за плечи и отводит в сторону.
Нина дрожит от счастья и заглядывает ему в глаза. За ними следует Толя Маков, обнимая воображаемую девушку.
Все посетители кафе сгрудились вокруг бочки, пробуют.
– Что касается меня, – говорит Витя Сорокин, – то я хотел бы жить в этой бочке, как Аристотель и Демосфен.
– А я бы к тебе в гости ходила, – говорит Екатерина.
– Оно, конечно… винцо доброе, витамин, – философствуют «трюмные черти», – а только ежели вермут розовый… да с пивом… так крепче вдарит… оно, конечно… шашнадцать градусов…