o f2ea2a4db566d77d
Шрифт:
доброжелательная, как мне бы хотелось.
– Ну не совсем так. Я говорила о проблеме переноса. О том, как важно следить за
собственными чувствами, чтобы не спровоцировать на толпу на зеркальную реакцию.
–
Так толпа злая, или нет?
–
Здесь, в метро?
–
Да.
– Ох, девочки, знаете, как часто я слышу от людей одну и ту же фразу. Мол, какие
мрачные и неприятные пассажиры в вагонах, какое давящее впечатление они производят, и
эти
впечатления рождаются именно в метро.
– Потому что множество незнакомых людей вынуждено находиться в одном замкнутом
пространстве? – предположила Сима.
– Верно. В сто крат острее ощущения, чем даже в лифте многоэтажки.
–
Но вы не ответили на мой вопрос.
– Скажу так. Если провести эксперимент, и спросить, что думают о столь задетых
особах те самые обладатели шуб и убийственных физиономий, они скажут о них ровно то же
самое. Какие они мрачные и злые, и как неприятно с ними ехать. Толпа – это иллюзия.
– Но сегодня случилось что-то особенное.
–
Расскажите нам, Сима.
Чай остывал – никто к нему так и не притронулся.
– Сегодня, - продолжила девушка ненамеренно загадочным тоном, – я пожелала толпе
хорошего настроения. Я так решила про себя: если есть настоящая, ненадуманная
потребность быть искренней, не стоит бояться её проявить, необходимо лишь принять на
себя ответственность за возможные последствия. Поэтому я пожелала толпе доброго здравия
и хорошего настроения, даже зная, чем это может против меня обернуться. Толпа
отреагировала, как обычно – проигнорировала. Только один пожилой человек, а один какой-
нибудь всегда находится, сходя с эскалатора, посмотрел на меня очень зло и повертел около
виска пальцем.
После этих слов Вика ощутила непреодолимое желание найти, догнать, настигнуть этого
мерзавца и избить его до полусмерти.
– Естественно, меня поступок того человека не задел, - продолжала Сима. – И я бы тут
же о нём забыла, кабы не одно обстоятельство…
–
Какое, дорогая? – Карина Эдуардовна потянулась к чашке, но передумала.
– Я видела глаза этого пожилого человека. Он меня не видел.
– Близорукий?
– Нет. Он как-то так особенно смотрел, как будто перед ними была не я, а… не знаю что.
Когда человек смотрит непосредственно на тебя, это ведь легко определить. А иногда, знаете
ведь, взгляд так затуманивается – например, когда человек думает о своём. Он смотрит на
тебя. Но как бы не видит.
–
Да, я понимаю.
–
И вот кому же тогда он повертел пальцем, если не мне? Кого он
–
Полагаю, Сима, он в тот момент не видел окружающего мира, а был погружён в
свои… представления о нём.
20
– Это так странно. Как будто передо мной стоял робот – исполнил функцию, повертел
пальцем и пошёл дальше, не мигая, такой совсем-совсем не включившийся. Я стала
наблюдать за другими людьми, и что же обнаружила?
–
Что же?
– Все за редким исключением погружены куда-то в себя. Но они продолжают смотреть и
всё-таки видят что-то в окружающем мире, но я не могу поручиться, что видят, например,
меня, вот такую, какой я себя знаю, а не транспарант какой-нибудь, или пятно.
– А исключения?
–
А исключения строили мне глазки, - весело сообщила девушка.
– Рада знать, что хоть кто-то способен оценить, какие лапочки у нас тут работают, -
улыбнулась психолог. – Я не вижу в вашем рассказе ничего сверхъестественного, дорогая.
Просто следите, чтобы неконтролируемые действия людей не отражались на вашем
состоянии? Они, как говорится, не ведают, что творят, но это не ваша вина, и не стоит это в
себя пускать.
– Но я очень-очень хотела бы посмотреть их глазами, - сказала Сима мечтательно. – Что
же они всё-таки там видят… Иногда мне так грустно становилось от мысли, что я всегда
буду видеть только своими глазами.
Вика не ослышалась. Подруга сказала о себе в прошлом времени. В не ме ли ми Вика
перевела взгляд на Карину Эдуардовну, ожидая, как та отреагирует, но психолог как будто
не придала оговорке значения.
– Сима, вы ещё что-нибудь хотели рассказать? – уточнила женщина.
–
Да. Да, я давно хотела кое-что сказать, и сейчас только поняла.
–
Что же?
– Мы все не должны здесь находиться, - задумчиво сообщила девушка. – Здесь, под
землёй. В метро. Это какая-то ошибка. Люди не должны здесь быть, и ехать во всех этих
направлениях. В этом во всём есть что-то очень неправильное. В том, что это так случилось
почему-то, и продолжается до сих пор.
Сима замолчала. Но тишина в этом кабинете не воцарялась никогда. То и дело за стеной
гулом проносились составы. А в промежутках гудели провода.
– Сима? Вы закончили? – спросила Карина Эдуардовна с нежностью и участием.
– Да! Вот выговорилась, и мне уже гораздо легче. Спасибо вам!
– Не за что, милая. А теперь, пожалуйста, оставьте нас с Викой наедине. Буквально на
пару секунд.
Сима широко улыбнулась, сделала быстрый, короткий глоток из своей чашки, чтобы