o f2ea2a4db566d77d

Дима

одном из последних этажей отеля. Пить здесь вечерами мартини и выкуривать полпачки Silk

Cut его надоумил смешливый Генрих – коллега по фирме. Генрих же бросился к нему,

стоило только Борису войти в кафе и оглядеться.

27

– Привычка – единственное утешение в колониальной стране! – браво выкрикнул

англичанин и повёл коллегу к своему столику.

– И ещё кондитерские изделия с пряностями, - добавил, когда уселись.

– Кому как. А Индия уже не колония, - напомнил

Борис, рассчитывая на bon mot.

–

Именно поэтому привычка утешает.

Борис заказал мартини.

– Генрих, меня сегодня спрашивала дама, но не застала и, к сожалению, не

представилась. Случайно, не ваша подчинённая?

–

Нет, я никого не посылал. Все проблемные вопросы мы с вами разрешили сегодня

утром в офисе.

– Европейка. Зашла, визитку не оставила. Странно, не правда ли?

– Не думаю. Послушайте только, - сказал Генрих, нервно шурша газетой. – Этот

человекообезьян – всего лишь выдумка бездельников и попрошаек.

–

Тот, что уже несколько месяцев терроризирует мумбайскую бедноту?

– Ага, шимпанзе с железными клешнями.

–

Я читал, что это существо больше похоже на гигантскую кошку.

– Ага, а ещё у него огненные глаза и зелёное свечение в груди.

–

Напоминает какое-то индийское божество.

–

Это массовая истерия. Бомбейская полиция утверждает, что никакой обезьяны-убийцы

не существует – обыкновенный психоз. Ага!

– Как же они объясняют несколько смертей и увечья, нанесённые другим жертвам?

–

Стоит только кому-нибудь выкрикнуть: «Человек-обезьяна!», начинается такая куча-

мала, что ни увечьям, ни смертям удивляться не приходится.

–

А первоисточник?

–

С поисков мифического существа полиция переключилась как раз на поиски главного

выдумщика.

–

Политическая афера?

–

Ага! Сомневаюсь. Этот суеверный люд…

–

Никого они не найдут, - подытожил Борис.

–

Ответьте мне только, почему подобными видениями не страдают обеспеченные

индусы?

–

Потому, друг мой, что у богатых и образованных свои страхи. Банкротство, например,

ну или рак мозга.

–

Это все вполне реальные напасти, согласитесь.

–

Награда за их «поимку», - Борис нарисовал в воздухе кавычки, - не меньше, чем за

вашу макаку.

–

В чем вы меня подозреваете? – неожиданно смутился Генрих.

–

Вас?

–

Я не имею к истории обезьяны никакого отношения.

Повисло молчание. Борис обвёл взглядом посетителей, и внимание его удержали только

обеспеченная, индийская семья, чересчур тихая и малоподвижная, да оголённая спина какой-

то белой женщины

возле барной стойки. Йки йки йки сой ки рно ки ки Спина изредка

вздрагивала, Ви Ви вибрировали густые каштановые волосы сы ы, на свету переливалось

платье сплошь ошь из чёрных Рё блест Т Т Т ток. Рядом с женщиной никто не сидел, и Борис

никак не мог распознать, то ли она говорит вслух сама с собой, то ли Вспы всхлипывает, то

ли смеётся. сколь з Сколько не сверлил он красивую спину взглядом – женщина так и не

почувствовала, так и не обернулась.

–

Этот Шератон такой уродливый, - задумчиво сообщил Борис.

–

Вот вы опять! – взметнулся Генрих.

–

Что?

–

Безосновательные обвинения и ехидный тон. Друг мой, мы недалеки от ссоры!

28

– Генрих, помилуйте, я просто сказал, что Searock Sheraton уродился. В архитектурном

плане.

–

Вы имеете в виду эту бандуру – надстройку на крыше здания?

–

Именно-именно. Ту самую бандуру, в которой мы сейчас распиваем мартини.

–

Люди вечно чем-то недовольны… Ага! Официант!

Официанту Генрих напомнил, что заполненные пепельницы ужасно смердят.

Вернувшись в свою гостиницу, Борис позвонил Даше.

–

Как дела? – надо было только откупорить сестру и наслаждаться собственным

молчанием.

–

Меня сегодня изувечили! – взвизгнула Даша.

–

Это что-то новенькое.

–

Моя чокнутая сменщица окончательно двинулась!

– Вика её, кажется, зовут?

– Почему ты её оправдываешь?

–

Даша, успокойся. Что случилось?

–

Вика сошла с ума и избила меня до полусмерти.

Борис представил копчёную курицу. Видимо, некстати.

–

Ты ей перечила?

–

Не слышу!..

–

Запомни, Даша, никогда не оказывайся на пути у сумасшедших.

–

Можно подумать, это от меня зависит.

Копчёная курица дёрнула ножкой.

–

Ты ранена?

–

Я ошарашена! Как теперь выйти из дома, объясни? Я очень впечатлительная женщина

– вокруг одни психи, выясняется. Подумай только, я недоверчива с детства, сам знаешь… –

последовала история детства.

–

С Викой что учинили? – спросил Борис для проформы.

– В лечебницу её. Поделом. Ты уже купил мне украшения индийские?

– Ещё нет.

–

Только помни – чтобы это была грубая работа, слегка даже вульгарная.

–

Куплю обязательно.

Они распрощались, замучено признавшись друг другу в любви. Борис снял очки и потёр

глаза. Видение копчёности куда-то девалось. Он забыл спросить у сестры, звонила ли она в