О, hello, Death
Шрифт:
— Здравствуй, — тёплые ладони накрыли её сжатые в кулачки ручки. — Ну, как спалось?
Чакки всхлипнула. Если бы только можно было никогда не просыпаться. Гавриил покачал головой, присел на край кровати, раскрыв руки, позволяя девушке обнять его. Она уткнулась носом в его ключицы, цепляясь, скованными запёкшейся кровью, пальчиками за его одежду, такую же испачканную. Единственное чувство, разрывающее тело изнутри — страх. Его нельзя побороть, от него нельзя избавиться. Он внутри, он часть тьмы, что уже давно обволакивает душу.
Гавриил прижал к себе трясущееся тельце Чакки, сжимая пальцами спутанные волосы,
— Почему со мной? — просипела Логан.
— Потому что судьба у тебя такая, поганая, — вздохнул Локи. Девушка засмеялась сквозь слёзы.
— А скинуть её ни на кого нельзя? Ну, хотя бы половинку? — Гавриил крепче обнял шатенку, на мгновение прикасаясь тонкими губами к макушке.
— Нет. Нельзя.
Послышался тяжёлый, отчаянный вздох, а после Чакки завертелась, высвобождаясь. Ангел не препятствовал. Охотница отсела, пытаясь стереть с лица ненавистные слёзы. Она злилась на себя за эту слабость. Быть сильной — значит не плакать, — так всегда говорили. И уж потом появилось мнение, что если ты не плачешь, на самом деле ты сломлен, что слёзы — это отдушина. Но Чакки не хотела, что бы кто-то видел, как она развозит сопли. Хотя бы, потому что это некрасиво. Красное лицо, распухшие глаза, дрожащие губы, шмыгающий влажный нос — ей не нравились плачущие люди.
Растирая лицо руками, девушка заметила на руках запёкшуюся кровь, но не свою. Секундный ступор и снова её трясёт, пальцы отчаянно пытаются стереть запёкшуюся кровь на ладонях, костяшках. Перед глазами предстаёт разрывающееся на куски тело существа, что пыталось её убить. Он просто взорвался, как шарик с водой, брошенный на асфальт. В мыслях до сих пор кавардак. Всё происходящее слишком нереально, будто её запихнули в какое-то нелепое кино.
— Мне нужно в душ, — тихо произнесла Чакки, поднимая рассеянный взгляд на Архангела. Гавриил понимающе кивнул и указал пальцем за спину девушки. Оглянувшись, она увидела дверь. Буквально свалившись с кровати, еле переставляя заплетающимися ногами, Чакки ввалилась крохотную ванную комнату. Старая плитка была грязной, кое-где испещренной внушительными трещинами. На полу не было ничего, кроме всё той же плитки. Раковина и небольшая ванная с душем. Охотница была рада и этому.
Прикрыв за собой дверь, девушка с остервенением принялась срывать с себя одежду, буквально отрывая её от тела. Присохшая кровь корочками осыпалась на пол. Руки девушки сильно тряслись, она с тихими истеричными стонами еле сумела стащить с себя кеды и лифчик. Взгляд случайно наткнулся на зеркало, и Чакки застыла, увидев своё отражение. И без того большие глаза казались огромными, чёрный зрачок по цвету сливался с радужкой. Цвета кожи почти не было видно под слоем запёкшейся крови и грязи. Волосы прилипли к голове, будто промасленные. Проведя по ним рукой, Логан что-то нащупав, приблизилась к зеркалу, пристально вглядываясь в находку. Перебирая пряди, раздвигая их, Чакки издала тихий вскрик, перед глазами на мгновение потемнело, и на пол она не рухнула, только потому, что успела вцепиться в раковину. К волосам прилип кусочек плоти того существа.
Непослушные руки с остервенением принялись крутить переключатель холодной и горячей воды над ванной, наполняя её водой. Босые ступни заледенели от долгого стояния на кафельной плитке, но Чакки, будто не замечала этого. Громко сопя, она бросилась
Горячая вода обожгла кожу, и девушка едва слышно зашипела. Старые ранки защипало, но Чакки не обратила на это внимания. Она с ужасом и волнением наблюдала за тем, как алые разводы расползаются по воде. Маленькие сгустки крови, отрываясь от её кожи, медленно опускались на дно. Вода, льющаяся из крана, шумела в голове, а пар, поднимающийся вверх, туманил рассудок. Девушка откинулась на бортик, закрыв глаза, чувствуя, как всё внутри затягивает тьма и лёгкие сдавливает. Слабость одолевает тело. Не хочется двигаться, думать, сопротивляться. Вода подползает к краям ванны, почти выливается за бортик, и Чакки нехотя тянет руку, что бы выключить воду. Шум стихает, но в голове стоит звенящая тишина. Девушка отчётливо слышит, как капли звонко разбиваются о гладь, как в комнате бормочет телевизор, как скрипят половицы под ногами Архангела.
Тяжёлый вдох. Влажный воздух давит. Вспыхивают воспоминания о вечере, когда Чакки так же лежала в ванне, укрывшись пеной, наслаждалась теплом воды. Логан повернула голову к двери, будто надеясь, что сейчас около неё материализуется Люцифер, но его не было. Чакки закрыла глаза, погружаясь под воду с головой.
«В этом нет никакого смысла, — скользит ленивая мысль в голове, вызывая боль. — Что ты пытаешься изменить?»
Открыв под водой глаза, Чакки уставилась в потолок. Сквозь толщу воды он казался расплывчатым, с алыми разводами, но даже так она видела осыпавшуюся штукатурку, потёки и трещины.
«Что я здесь делаю? Почему я здесь?»
Апатия. Чакки моргнула. Лёгкие начинало жечь, но девушка лишь уцепилась руками за бортики, не позволяя себя выныривать. Ей не хотелось расставаться с тишиной, отрешённостью, подаренной водой.
«Ещё немного. Ещё пару секунд.»
Первый порыв вздохнуть, всё внутри начинает скручивать от недостатка кислорода. Тело содрогнулось. Пальцы ещё сильнее сжали бортик. Нужно было всплывать, но Чакки не хотела. Ещё немного и можно переступить черту.
Один вздох. Вода заливается в нос, ударяет в голову, и охотница с громким всплеском села в ванне. Лёгкие рвал кашель, голову сдавила режущая боль. Трясущиеся пальцы вцепились в волосы, сжимая их. Слёзы слабости, слёзы ярости текли по лицу, смешиваясь с водой и падая на неспокойную гладь. Невыносимо, тяжело и плохо. Ненавистное состояние «маленькой девочки».
Рассержено ударив кулачком по воде, Чакки достала мочалку и мыло. Сколько бы она не тёрла, запах крови не исчезал. Он будто въелся в кожу, стал её собственным запахом.
Тихо хныча, Логан снова и снова тёрла руки до покраснения кожи и тёмных полос содранной кожи. Отшвырнув мочалку в раковину и вырвав из стока затычку, охотница включила душ. Прохладные капли падали на тело, смывая пену, жар, унося с собой боль.
Чакки попыталась вымыть голову. Пальцы то и дело натыкались на склизкие кусочки, заставляя дёргаться всем тело, тихо визжать сквозь сжатые зубы. Истерика душила. Смыв и намылив волосы трижды, Чакки повалилась на дно ванны, крича в ладони. Невыносимо. Невыносимо.