О каретах и тыквах
Шрифт:
– Хватит!
– Джи вскочила.
– Достаточно. Я не собираюсь больше это слушать!
Мгновение - и дверь кофейни захлопнулась за ней.
– Надо было как-то помягче, - сказала я устало.
– В самый раз, - качнул Кани головой.
– Она обдумает всё и, возможно, переосмыслит. Позлится на меня, вполне вероятно. Так и должно быть: слова лекарей душ редко нравятся их подопечным. Но с этим, увы, ничего не поделаешь.
Я только кивнула, наблюдая, как медленно растворяется в шоколаде вычурный карамельный узор.
Нет никакой великой загадки в причинах, по которым Джи тяжело.
Но, возможно, некоторые вещи должны
– А как у тебя на личном фронте?
– уточнила я у Кани.
– Брось, - покривил он губы.
– Право, я же инкуб. С нами спят, но кто относится к этому серьёзно?
Я прикусила губу.
– Не делай такое лицо, - качнул головой он.
– Это не камень в твой огород. С тобой шанс упустил я сам, и ты всё ещё остаёшься моим другом. А вот девушка, которая якобы любит меня страстной любовью, не желает появляться со мной на людях. Такие дела.
"Узнаю кто эта дрянь - все патлы повыдёргиваю", - подумала я мрачно.
– Не делай такое лицо, - улыбнулся Канидо криво.
– Поначалу у нас с ней всё весьма неплохо шло, должен тебе сказать. Я захотел длительных отношений и начал встречаться с одной из тех девушек, что раз от разу признаются мне в страстной любви и шлют цветы на День Плодородия. Мне казалось, что это разумно, и она поначалу была счастлива, но потом мои одногруппники перед наступлением экзаменационного периода посчитали, что неплохо было бы выразить ей всё отношение к этому. Сама понимаешь, многим мои успехи - как морковка в горле... Вопросы вроде "Что, тебя готовы любить только за энергетическую плату?", "Как ты познакомишь его с родителями?" или "Что, записалась в официальные кормушки?" посыпались на ту девушку со всех сторон.
– И она не выдержала, - резюмировала я грустно.
– Нет, увы, - инкуб чуть печально улыбнулся.
– На самом деле, очень мало на свете характеров, способных всерьёз и упорно сопротивляться общественному мнению. Нам всем кажется, что мы независимы, но если сотню раз сказать при человеке, что белое - это чёрное, то шанс один к двадцати, что он и сам начнёт в это верить. Кстати, о белом и чёрном: у вас всё без изменений?
– Всё так же, - отозвалась я.
– Сейчас мы оба загружены до предела. Сегодня он не в Академии с самого обеда: Стражи вызвали его на работу, даже сняли с занятий.
– Что-то срочное?
– Очевидно, - пожала я плечами.
– Или просто понадобился герой. Ты поразишься тому, как этот парень обожает причинять добро и спасать всё, что плохо стоит или лежит!
– Н-да, - глаза инкуба лукаво блеснули.
– Зато тебе, конечно, это вот совсем не свойственно...
Этот удар я предпочла гордо проигнорировать.
***
Дайнор
Моё призвание - помогать тем, кто в этом нуждается.
Именно это внушал мне всегда Учитель, и слова его никогда не входили в противоречие с моей внутренней сутью.
Правда, есть некоторая ирония в том, что по-настоящему полезен я стал здесь, вдали от дома и Храма, за океаном, в чужом и незнакомом мире, где, по версии лжецов из Золотой Ложи Святых, живут мерзкие чудовища и порочные люди.
Ложь. Грязная, осознанная - и от того ещё более мерзкая. Они науськивают прихожан и паладинов, как нерадивый хозяин - бойцовского пса. Они используют чужую веру, чужое доверие, чтобы порождать ненависть. Я поражаюсь тому, насколько слеп был раньше,
Теперь же, воочию увидев "ужасных тёмных", прочтя написанные ими книги, познав построенный ими мир, я всё понял. Стоят ли реликвии, пусть даже и похищенные, крови и жизни таких, как родители Джиа или Иваса? Могут ли происходить такие вещи - под покровом веры? Или, если речь правда идёт только о деньгах, то не честнее ли говорить, как те же тёмные, о патриотизме, не вмешивая Бога в эту грязь? Мне некому было задать эти вопросы, хотя и хотелось.
Стоит ли считать ещё большей иронией тот факт, что подлинных друзей и единомышленников я отыскал именно среди этих, якобы бездушных, существ? В любом случае, я ни единой секунды не сожалел об этом. Этот город стал моим, и я готов был рискнуть жизнью ради безопасности его жителей.
Последнюю мысль мы с коллегами вот уже полчаса пытались донести до непосредственного руководства.
С переменным успехом.
– Я против, - в очередной раз отрезал комиссар Лофф, прерывая мои мысли.
– Категорически. Он - светлый!
– Шеф, - кашлянул Доминик.
– При всём уважении, на Дайнора можно положиться.
Я встретился с колдуном глазами и наметил подбородком кивок, отмечая, что оценил его заступничество. Оно было неожиданным и приятным: Доминик был одним из тех, с кем притирка была самой тяжёлой. Практикант, как и я, тоже студент, но Академии Чернокнижия, он был поразительно талантливым юношей, но, как я понял, не вышел происхождением. И, что ещё хуже, не любил лебезить и обладал непростым нравом. Потому-то в ответ на вполне законную просьбу о частичном трудоустройстве его направили не куда-то, а в Ночную Стражу, где служили только изменённые. Среди колдунов, насколько я могу уразуметь, такое считалось унизительным, но Доминик вынужден был согласиться: непростая ситуация в его семье, о которой я лишь частично наслышан, не оставила ему другого выбора.
– Поддерживаю, - один из моих постоянных кураторов, офицер Броккил, наклонил свою мощную рогатую голову, точно собирался боднуть несговорчивого начальника.
– Умник... в смысле Дайнор доказал, что ему можно верить.
– Я ни секунды не сомневаюсь!
– взорвался комиссар.
– Но вы представляете, что мне скажут в светлом посольстве, если я самолично суну в зубы этому маньяку очередную жертву!
– Сэд, - подал голос Ародо, "мозг" нашей группы.
– Ловля на живца - идеальное решение в этих обстоятельствах. И у нас есть оперативный сотрудник, обладающий достаточной квалификацией для того, чтобы с большой долей вероятности выжить...
– Большой долей вероятности?
– приподнял брови комиссар.
– Именно это предлагаешь мне сказать леди Адри и самой Императрице, когда светлый благородный дон с истинным даром преставится на одобренной мной операции?
Я сцепил зубы; тут, определённо, был мой выход.
– Сэд, - склонил голову я, сделав шаг вперёд.
– Прошу, позвольте мне принять участие. Я согласен написать отказ от любых претензий и подтвердить, что это была исключительно моя инициатива. Также отмечу, что официально отречён от Храма, потому едва ли светлая сторона предъявит вам претензии.