О ком молчит Вереск. Вторая часть дилогии
Шрифт:
– Я хочу забыть этот дом… я ненавижу его так же сильно, как и его отца!
– Дом всего лишь здание, всего лишь камни, стены, ограда. Его купит кто-то другой и снесет или перестроит так, что не узнать. Не место хранит боль, а наша память. Но от нее не убежишь.
Я глубоко вздохнула. Мами права. Дело не в доме, а во мне. Я обречена, я проклята какими-то высшими силами любить ненавистного человека и только его. Любить и не стать счастливой с тем, кто был достоин этого больше всего.
Она провела руками по моим
– Какие великолепные у вас волосы. Время не властно над вами. Они густые и пышные, длинные, как шелковое покрывало. Ни одной морщинки или складочки, ни одного грамма жира. Тело, как у нимфетки, нежная кожа, коралловые губы. Вы заключили сделку с дьяволом? Иначе как можно быть настолько красивой?
– Ты мне льстишь, Мами… мне уже тридцать пять. Какая из меня нимфетка?
– Вам не дашь и двадцати пяти. Ваш сын рядом с вами, как младший брат. Мужчины сворачивают головы вам вслед, а женщины завидуют лютой завистью. Я знаю, что говорю. Я многое повидала в этой жизни… но такой красоты не встречала никогда. С годами ваши глаза стали еще ярче… в них появились грусть, глубина и загадочность.
– Мамиии, ты необъективна, ты просто любишь меня, и я для тебя всегда буду маленькой.
К дому подъехала машина моего мужа, и Мами отпустила меня. Отпрянула от окна.
– Я пойду на кухню. Дел полно. Заболталась здесь с тобой.
– Не поздороваешься с Марко? Он наверняка привез тебе из Рима мармелад, как ты любишь.
– Поздороваюсь. Чуть позже. Обязательно.
И неестественно улыбнулась. Мами. Она совершенно не изменилась. Казалось, время не властно над ней. Лишь больше седых волос и ни одной морщины на лоснящемся черном лице. Как же сильно я ее любила, она стала для меня самым родным человеком после Чезаре.
***
– Ты занят?
– Для тебя я всегда свободен.
Марко улыбнулся и придержал дверь, пропуская меня в кабинет. Как всегда, выглядит аристократично в элегантном костюме, с причесанными назад волосами, чисто выбрит, благоухает дорогим парфюмом. Кто бы сказал, что этого человека будут уважать и бояться? Кто бы сказал, что он продержится в кресле капо долгих пятнадцать лет, и люди будут присягать ему в верности? Кто бы сказал, что он сможет занять место Сальваторе и получить верность его людей.
Все так же худощав, угловат, но статус, власть и умение подать себя скрадывали недостатки… Для всех, кроме меня. Для меня Марко не изменился. Как и мое отношение к нему.
– Спасибо… Чезаре сказал мне, что ты собрался отвезти нас в Палермо.
Марко вернулся к столу, открывая кейс, доставая оттуда документы.
– Да. Он просил показать, где проходило его детство, и я не счел это чем-то ужасным. Пусть мальчик
– Вы говорили о… о нем?
На доли секунд Марко удержал бумаги в руках, а потом все же положил на стол.
– Да, мы говорили о нем. И это неизбежно, Юля. Он существовал, он был членом нашей семьи.
– Существовал… ты всегда говоришь в прошедшем времени.
Повторила я и закрыла дверь кабинета.
– Ты хочешь рассказать Чезаре, что он не твой сын?
– Нет! Конечно же, нет! Он приезжал ко мне в офис, я рассказывал ему о делах корпорации, и мне позвонил маклер. Появился покупатель на дом. Чезаре задал вопросы, и я на них ответил, а потом пообещал ему экскурсию. Он захотел взять тебя с собой…
– А почему не сказали об этом мне?
Марко пожал плечами.
– Случая не подвернулось. Ну вот ты уже знаешь. Что такое? – снова подошел ко мне и коснулся кончиками пальцев моего лица. – Что тебя беспокоит? Пусть посмотрит на дом. В твой День рождения сделай ему такой подарок.
Увернулась от прикосновения, и Марко сжал пальцы в кулак, поджал губы.
– Я думал, что после моей поездки в Рим ты обдумаешь наш последний разговор… Юля. Я говорил с падре Бернардо, и он может это сделать прямо сегодня… Как раз соберутся гости, наша семья.
Вздрогнула, когда напомнил, и отошла к полке с книгами, машинально начала их поправлять.
– Прости… но я пока не готова.
Оказался сзади и положил руки мне на плечи.
– Я ждал пятнадцать лет, любимая. Пятнадцать. Все это время наш брак был фикцией, всего лишь бумажкой, соглашением. Я ни о чем тебя не просил и не настаивал. Я любил тебя молча и преданно.
Развернул меня к себе.
– Прошли годы… а моя страсть неизменна, я жажду тебя, хочу тебя. Ни одна другая женщина не заняла твоего места в моем сердце. Давай начнем жить… друг для друга. Давай обвенчаемся. Ты подаришь мне детей….
Я высвободилась из его объятий и отошла к журнальному столу со свежей прессой.
– Я не могу венчаться с тобой, Марко… я уже венчана.
– ТЫ? Или некая, как ее там звали, я не помню!
– Я! Там была я! Приносила клятвы, обещания… Я! Какая разница, какое имя произносилось. Там была я.
– И что! Ты по-прежнему считаешь, что принадлежишь ему? Ты это чувствуешь?
Снова схватил меня и сдавил своими на удивление сильными руками.
– Он давно мертв. Даже если бы это венчание было настоящим, ты уже стала вдовой.
– Ложь!
Повернулась так быстро, что Марко от неожиданности отпрянул назад.
– Он жив! Я знаю, что он жив! Если бы он умер, я бы почувствовала!
– И за пятнадцать лет ни разу не объявился? – усмехнулся Марко и поправил галстук. – Какая разница, что с ним? Имеет значение, что я рядом, что мы с тобой вместе и можем быть счастливыми, Юляяя.