О ком молчит Вереск. Вторая часть дилогии
Шрифт:
– Ооо, я так ошарашил твою мать и своего брата, что они проглотили языки и не могут меня представить племяннику. Я – Сальваторе ди Мартелли, малыш, я – твой дядя. Вернулся из далекого путешествия и поспешил к самым дорогим мне людям, которые так меня ждали.
Сказал с издевкой, не прекращая смотреть мне в глаза и не прекращая улыбаться. И эта улыбка была невыносимой, адской, чудовищной.
– Ну что ты так оторопел, братишка. Это же я. Твой Паук. Твой старший брат. Иди обними меня! Или ты не рад мне?
Раскрыл объятия
– Сальвааа, – словно пришел в себя Марко и раскрыл объятия в ответ. Они обнялись крепко, как давние друзья, похлопывая друг друга по спине. – Чертов ты! Проклятый подонок. Где ты был все эти годы? Гдеее? Я готов застрелить тебя за пятнадцать лет молчания!
Напряжение спало. Гости начали аплодировать, приветствуя Сальваторе, пожимая ему руки. Тяжело дыша, я продолжала сдавливать пальцы сына. Все так просто? Он заявился через пятнадцать лет и …все должны обрадоваться? Какой камень за пазухой принес этот жуткий гость, или там целый камнепад? И как скоро эти камни посыплются на наши головы?
– Мам… что с тобой? Ты такая бледная. Тебе плохо?
– Н…нет…просто здесь очень душно. Принеси мне воды, пожалуйста.
Стиснув руки, сжимая пальцы так, что, казалось, все суставы трещат, я смотрела, как Сальва знакомится с окружением Марко. Как ему жмут руку, как он продолжает улыбаться. А я готова зарыдать. Громко, оглушительно. Так, чтобы лопнули стекла во всем доме. Мне больно. Мне настолько больно внутри, что нет сил терпеть эту боль.
– Мам, вот вода.
Чезаре вручил мне бокал, и я жадно его осушила, не сводя глаз со своего мужа и… с того, кто звался моим мужем до него. Какая идиотская ирония.
– Ты представляешь? Дядя Сальва жив! Он вернулся! Отец сияет от радости. Я слышал, как дядя рассказывает, что провел много лет в Индонезии, а последний год жил России. Отец ворчит и ругается… Черт! Я так хотел его увидеть!
Значит, это правда… он просто бросил меня умирать и сбежал. Сбежал устраивать свою жизнь, развлекаться, наслаждаться свободой. Марко был прав… он, оказывается, знал своего брата намного лучше меня.
– Дядя Сальва, он такой крутой. Мам, ты слышишь? У него за поясом индонезийская сабля, и он…
– Хватит… мне, правда, очень душно. Помоги мне выйти на свежий воздух.
Чезаре взял меня под локоть и тут же с тревогой заглянул мне в лицо.
– Ты вся дрожишь. У тебя температура? Ты заболела?
– Куда так торопится моя невестка?
Голос прозвучал так близко, что я застыла как вкопанная, сдавив пустой бокал, и медленно обернулась. Марко и Сальва подошли ко мне. Голова закружилась, и все расплылось перед глазами на доли секунд.
– Зачем же так быстро убегать? Не поздороваешься со мной, Юлия? Не поприветствуешь старого друга?
Тяжело дыша, подняла на него взгляд. Издевается. Я вижу этот триумф
– Разве мы были друзьями?
– Вместо «здравствуй» такие сложные вопросы о взаимоотношениях? Зачем ворошить прошлое? Какая разница кем мы были, правда? Это ведь теперь не имеет никакого значения.
Хитро улыбается. Чувственный рот такой сочный, порочный… Хотел взять мою руку, но я спрятала ее за спиной.
– Кто старое помянет, тому глаз вон? – сказал по-русски практически без акцента.
– А кто забудет – тому два, – ответила сухо тоже по-русски, еде сдерживаясь, чтобы не закричать. – Мои отец и мать не позволяют мне иметь плохую память.
– Как жаль, что ты такая злопамятная. Я рассчитывал на более теплый прием. Разве мы не одна семья?
– Юлия взволнована твоим возвращением, как и я. Поэтому не совсем готова раскрыть тебе объятия.
Сальва обернулся к Марко и, не переставая улыбаться, вкрадчиво сказал:
– Конечно взволнована, ведь ей придется мне ответить – почему она раскрыла эти объятия тебе.
Я сдавила бокал с такой силой, что он раскололся на части и порезал мне ладонь.
– Мама! – воскликнул Чезаре. – Ты порезалась! У тебя кровь!
– Принеси бинт или салфетки, – ровным голосом сказала я и даже не обернулась на сына, когда он побежал в сторону кухни.
– Думаю, нам всем нужно многое обсудить…, – примирительно сказал Марко, – давайте отпустим гостей и поговорим в моем кабинете.
– Конечно, я не стану мешать прямо сейчас. Ведь вы собирались обвенчаться? Вперед. Падре заждался… Только не забудьте ему рассказать о том, что она уже венчана!
Вот он – первый камень. Ударом прямо в сердце.
– Она или Маргарита Варская? Разве есть хотя бы один свидетель ее венчания с кем-то другим? – спросил Марко, и Сальва перевел на него взгляд. Несколько секунд молчания, и на губах Паука снова заиграла улыбка. Марко выглядел напряженным и очень бледным. Он понимал, что мы оба сейчас ходим по краю лезвия.
– Пятнадцать лет тебя не волновал этот вопрос! Мы считали тебя мертвым!
– Это ведь так удобно! Верно… не она. А все, кто могли бы быть свидетелями, давно мертвы. Разве я стал бы жениться на дочери убогого, презренного русского торгаша, которому пустили кишки за его предательство? Я мог только ее трахать!
Марко вытянулся и почернел, а Сальва слегка откинул полу пиджака и положил руку на рукоять сабли. Мой муж судорожно сглотнул. Я ожидала, что сейчас он сцепится с Сальваторе, но этого не произошло, потому что Паук умиротворительно потрепал брата по плечу.
– Но, кто помянет старое… поэтому оставим в прошлом все, что теперь не имеет никакого значения. Я вышвырнул – ты подобрал. Пользуйся на здоровье.
– Ты..! Как ты смеешь оскорблять Юлию? Какого черта ты явился в мой дом, Сальва? Чтобы начать ссору?