О-Л 2

Лифантьева Евгения Ивановна

Второй двигался почти неслышно, его присутствие выдавал лишь легкий шелест камешков да голос — сочный баритон:

— …и что, она одна ходит на рынок?

— Нет, конечно, — ответил толстяк.

У него неприятный надтреснутый фальцет:

— Она ходит в сопровождении полудюжины копейщиков из степных кланов.

— Она берет товар у одних и тех же торговцев?

— Не всегда. Отдает предпочтение лавкам, принадлежащим купцам с побережья, но таких — несколько десятков. Рыбу покупает на причале, какая лодка разгружается, там и берет.

— Конечно, старуха наверняка что-то подозревает. А кто несет корзину с покупками?

— Кто-нибудь из кухонных

мальчишек. Они все верны няньке Владыки больше, чем самому Владыке. Она многих из своей родни пристроила во дворце, так что челядь на нее только что не молится.

Между листьями мелькнула смутная тень. Шаги замерли. Видимо, говорящие остановились. Это кто-то из стражей стены решил, что слишком опасно разрешить болтунам подойти ближе к тем кустам, которые я уже начал воспринимать как свою временную резиденцию.

— Очень хорошо, — задумчиво произнес красивый баритон.

И повторил:

— Очень хорошо. Кто их, орчат, считает? Подменить одного-двух будет несложно.

— Но старуха — ведунья, — фальцет толстяка дрогнул. — Она может увидеть обман. Все же не зря Ивишлу выбрали когда-то няней для юного Владыки. Она — очень сильная ведунья. И, если бы ни ее травы, то Владыка давно бы пас звезды на пятом небе.

— Ты ничего не понимаешь в колдовстве, зеленомордый! — резко оборвал его баритон. — Вы, короткоживущие, вообще не понимаете в колдовстве. Вы слишком любите своих ленивых богов, годных лишь на то, чтобы присматривать за кабанами, лезущими на свиней. Так что ты будешь делать то, что я тебе скажу. Ты поймаешь того кухонного мальчишку, который чаще других ходит с бабкой на рынок, и приведешь его ко мне в покои. А там посмотрим, кто видит, а кто — слеп, как крот. Сквозь магию крови не проникала еще ни одна ведунья. Правда, для этого придется выцедить из щенка все жидкости, какие есть в теле, но ты же сам говоришь, что во дворце развелось слишком много орчат из черных кланов. Одним больше, одним меньше…

Услышав эти слова, я невольно вздрогнул. Только что я думал почти то же самое. Почти в тех же самых выражениях.

А говорящий фальцетом толстяк что-то тихо пробормотал, а потом добавил испуганно:

— Прости меня, господин мой Золотой Лист, но что-то мне не по себе здесь. Может быть, ты разрешишь мне вернуться туда, где журчат фонтаны? Говорят, стражи стены не любят, когда смертные гуляют в этой части сада…

Ответом был только хохот. Отсмеявшись, «господин Золотой Лист», как назвал его собеседник, бросил презрительно:

— Именно поэтому я привел тебя сюда. Я не боюсь ваших духов, а зеленомордые не любят эти тропинки. Но мы уже поговорили, и ты все запомнил. Можешь бежать, куда тебе угодно. Только не спотыкнись, упадешь — поднимать некому. Тягловых кабанов в сад не пускают.

— Так я пошел? — неуверенно спросил фальцет.

— Иди, — смилостивился баритон.

Когда шаги толстяка смолкли в отдалении, вдруг раздалось шуршание листьев. Мгновение тишины — и звуки повторились.

«Кажется, красавчик развлекается, кидая камешки в кусты», — подумал я.

Почему я посчитал, что обладатель баритона и легких шагов — красавчик? Наверное, потому, что эльфы по определению прекрасны. А расу угадать несложно. Слова о «зеленомордых» и «короткоживущих» может позволить себе только эльф, причем — из Тиу.

Постояв еще немного, господин Золотой Лист ушел в сторону, противоположную той, куда удалились шаги толстяка.

Я рывком сел и потер лицо.

Мироздание опять сыграло со мной злую шутку. Пусть впереди у орков — годы битв и тысячи тысяч смертей, но я должен сделать

так, чтобы не известный мне мальчишка остался жив. Иначе я буду чувствовать себя такой же сволочью, как этот дворцовый интриган с голосом оперного героя-любовника. Да, это — не моя война. Но быть сволочью я тоже не согласен.

Увидев, что я очнулся, духи воздуха пришли в возбуждение и закружили с такой скоростью, что поднялся ветер. Несколько малышей метнулись куда-то в направлении дворца, и через миг на ветке рядом с моим лицом возник один из «совят». Это был, кажется, «номер три» — самый неугомонный из всей компании.

— Какие будут распоряжения, Скачущий-на-Льве? — официально спросил дух познания.

Я немного помолчал, собираясь с мыслями, потом спросил:

— Мне нужно попасть в дворцовую библиотеку. Я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил, как я туда иду. У меня есть амулет невидимости, но здесь могут быть те, кто умеет проницать взглядом сквозь морок. Я не хочу, чтобы кто-то из них встретился мне по дороге.

— Не беспокойся, Скачущий-на-Льве, — отозвался «совенок». — Те, кто владеет колдовскими силами, редко гуляют в саду. Да и немного их осталось во дворце… Следуй за мной!

ГЛАВА 25

Мне очень не хотелось встречаться с мужем Жужуки. Да и с самой орчихой — тоже. Но придется потерпеть. Во дворце мне могут помочь только эти двое.

Духи познания, конечно, молодцы. Пока мы шли, «совенок» успел доложить мне, что «господин Золотой Лист» — посол Тиу и фаворит младшего сына Великого Владыки. А толстяк — это князь Фырхот из рода Фырхот-Синегривых, носитель седла Великого Владыки. Но особой пользы от этих сведений для меня не было. Понятно, что подслушанный мной обрывок разговора — свидетельство подготовки к новому покушению на правителя Карода. Иначе зачем бы эльфу интересоваться, где владычья нянька покупает продукты? Только что с этой информацией делать? Мне нужен был совет тех, кто хоть немного понимает в местных порядках.

Дворец Владыки — не одно здание, а добрый десяток, они соединены между собой галереями и ажурными мостиками. Кирпичные стены первого этажа почти полностью скрыты под листьями плюща и дикого винограда. Плети вьющихся роз свешивались с балконов, цеплялись за перила мостиков, кое-где добирались и до крыши. Красиво!

Когда-нибудь, наверное, дворцовый сад станет главной туристической достопримечательностью Эльтурона. Но для этого надо, чтобы на планете появилось само понятие туризма.

Библиотека — высокая башня с куполом необычной для Карода полукруглой формы. Я еще вчера приметил его, потом сообразил, что это — обсерватория. Видимо, поэтому ее построили в отдалении от остальных зданий, почти у стены, отделяющей сад от Старого города, где соседние здания не загораживали небо. А мне благодаря уединенному положению дома Жужуки не пришлось блукать по тропинками.

Вход обнаружился за шпалерами винограда. Не знаешь — не найдешь. Дверь не заперта. Видимо, кто-то из местной интеллигенции все же не прочь отдохнуть под сенью сада. Я проскользнул в полутьму коридора, который начинался за дверью, и прислушался.

Тихий шелест. Стук, который издает, упав на пол, какой-нибудь деревянный предмет. Кто-то уронил стул? Неспешные шаги…

Чувствуется, что дом обитаем, а его хозяева не таятся.

Я снял амулет невидимости и, не торопясь, зашагал по коридору. Наверняка, в таком большом здании живет еще кто-нибудь, кроме старого мудреца по имени Норто-махан и его жены. Какие-нибудь слуги. Не может же Жужука сама тут все убирать?