О, Мари!
Шрифт:
– Да, – согласилась она недоуменно, подумав, вероятно, что у новенького не все дома.
«Вот так, друг мой, – после ухода гостей я опять начал разговаривать сам с собой, – ты просто места себе не находишь. Оказывается рядом человек, на какое-то время занимает твое внимание, ты стараешься отвлечься, а потом опять возвращаешься в свой мир воспоминаний, надежд, разочарований. Не хочешь себе признаться, что перспектива воссоединения с Мари крайне призрачна. Пока ты на службе, как минимум три года об этом и речи не может быть – это во-первых. А во-вторых, она не может оставить мать одну с инвалидом отцом. Если же, не дай Бог, мсье Азат умрет, то неизвестно, сможет ли она убедить мадам Сильвию вернуться в СССР…»
Ясно было только одно: служить
Но какой же я страшный эгоист! Все мои мысли – лишь обо мне и Мари. А мои родители? Как они переживают сейчас, наводят справки, где я и чем занимаюсь, копят деньги, чтобы приехать ко мне! А как это отразится на здоровье отца, который каждый день вынужден ставить уколы и фактически тоже превратился в полуинвалида? И все-таки самое главное, что Мари, моя бедная девочка, вот-вот родит. Представляю, какие заботы лягут на ее плечи. По всей вероятности, деньги у них закончатся уже через год-полтора. Как они будут жить? Понятно, что какой-то выход обязательно найдется. Моя покойная бабушка Сатэник, видавшая много горя, говорила: «Если Бог закрывает одну дорогу, он открывает другую».
Опять стук в дверь оторвал меня от невеселых раздумий. На пороге стояла смущенная Василиса с большим подносом в руках.
– Я сказала, – начала она оправдываться, – что вы отдыхаете. Но папа заставил принести вам ужин. Говорит, первый день, человек не подготовился. Сейчас всего восемь вечера.
– Спасибо, Василиса Ивановна! Могу я вас называть просто по имени? И можно ли от вас позвонить домой, а то мои родители будут беспокоиться.
– Конечно, можно!
– Прости, дай я понесу поднос. Давай вернемся к вам домой, там и чаю попьем. Ты иди вперед и предупреди, что у вас неожиданный гость. Если в той комнате, где телефон, кто-нибудь спит, я звонить не буду.
Я знал, что у многих российских мужчин, в том числе у большинства военных, принято ложиться спать уже в девять-десять часов вечера, предварительно употребив некоторую дозу спиртного, – специфическая черта культуры быта в России. Так и оказалось. Меня встретила только мама Василисы Татьяна Федоровна, пышная, но отнюдь не толстая женщина приятной внешности, совсем еще молодая, с порога сообщившая мне, как она рада, что в их части будет служить «такой интеллигентный молодой человек».
Говорили о правилах жизни военного городка, скромных местных развлечениях, где расположены кино, кафе, столовая, баня, школа, детский сад, как быстрее добраться до Москвы. Я рассказывал о большом южном городе, где я родился. Наконец меня соединили с домом. Я успокоил родителей, сказал, что все у меня нормально. Попросил в мягкой форме сообщить Мари о моей службе и предупредил, что в следующее воскресенье, по всей видимости, поеду в столицу и снова позвоню.
Поблагодарив радушных и милых хозяек и пообещав иногда заглядывать к ним, я вернулся к себе. Странно, почему я лукавил перед женщинами? Зачем старался произвести на них благоприятное впечатление, для чего словами и взглядами исподтишка обнадеживал Василису, эту наивную провинциалку? Разве между нами что-то возможно? Ведь мне прекрасно известно, что в таком безвоздушном пространстве, как офицерский городок, где все друг друга знают, любая вольность будет иметь серьезные последствия! Этой чистой, наивной девушке чуть за двадцать, и она уже готовится выйти замуж за нормального непьющего человека – это здесь главный критерий. А я офицер, молодой, подтянутый, да еще в дубленке и ондатровой шапке – значит, богатый. Южанин же! И если не я, то мои родственники, в представлении этих людей, непременно должны торговать овощами и фруктами и зашибать большие деньги. Чем не кандидат в женихи? Жалко, конечно, что не русский, но и не мусульманин, так что вполне сойдет. А какое чудесное превращение меня ожидает, когда наивная стеснительная Василиса окажется в роли жены!
В период службы и во время дальнейшей работы мне довелось близко познакомиться с бытом и культурой других народов,
Много лет спустя, тесно общаясь с различными государственными деятелями, в том числе с дипломатами, я убедился в правоте своего мнения. Не раз я видел, как посол, представляющий страну в столицах первых государств мира, полностью передавал бразды правления в том, что касалось внутренней жизни многотысячного дипломатического корпуса, своей супруге, а та рулила посольством железной рукой. Дипломаты высокого ранга с дрожью в коленях отправлялись к «хозяйке» на доклад, понимая, что их служебная карьера в значительной степени зависит от нее.
Представил, как мною будет командовать Василиса, и мне стало смешно. «Значит, дружище, хотя бы в мыслях, пусть даже иронических или фантасмагорических, ты все-таки допускаешь, что с тобой рядом может оказаться какая-то другая женщина, не Мари? О, моя Мари! Мягкая, сдержанная, но исключительно принципиальная во всем, что касается достоинства и справедливости…» Ну все, пора спать. Завтра начнется новая жизнь. Интересно, чем занята сейчас Мари? Я живо представил, как она, потяжелевшая, с большим животом, сидит рядом с матерью в полутемной комнате у постели больного мсье Азата. Женщины тихо беседуют, и, вероятно, каждая из них думает о своем. Мари, конечно, думает обо мне, о нас, о ребенке… На глазах у меня выступили слезы. Как я тебя жалею, моя любимая девочка! За что тебе выпала такая участь? Не лучше ли быть в числе первых в небольшом городе, нежели в огромном и богатом мегаполисе оказаться на задворках жизни?
Глава 9
Утром в восемь тридцать я уже сидел в приемной заместителя начальника гарнизона полковника Сидоренко. Через несколько минут пришел сам полковник – среднего роста, крепко сбитый мужчина лет пятидесяти. Вообще, я заметил, что этот тип был крайне распространен среди советских военных, милиционеров и отчасти чекистов: среднего роста, полные, щекастые, с толстыми ляжками, зачастую с заметным животом, что сразу выдавало их рабоче-крестьянское происхождение и соответствующую культуру питания и быта. Высоких, стройных, подтянутых и ухоженных офицеров с интеллигентной внешностью я и сегодня вижу исключительно редко. Неудивительно – в подавляющем большинстве эти люди были выходцами из среды рабочих и крестьян или же потомственными военными. Дети советских партийных служащих, профессуры и вообще интеллигенции среди людей в погонах почти не встречались.
– Значит, юрист с опытом работы в прокуратуре? В чем провинился? Почему отправили к нам? Девушки, выпивка, деньги, карты, драки? Понятно, все отрицаешь. Хотя характеристика хорошая… Запомни – у нас с этим строго! Это не в вашей республике, где все друг другу родственники, или кумовья, или из одного тейпа, одним словом, круговая порука. Что смешного?
– Позвольте с вами не согласиться, товарищ полковник? Вы когда-нибудь были в этих республиках? Их столицы – современные, международного уровня города, уступающие разве что Москве, ну, может, еще Ленинграду. Вместе с тем они очень разные по культуре и религии. Кстати, тейпы – это у северных кавказцев, исповедующих ислам. И наконец, если бы я в чем-нибудь провинился, то был бы наказан по партийной линии – я же член КПСС.