О, Мари!
Шрифт:
– Хорошо, поступай, как тебе удобно.
Мари оставалась у нас около двух недель. Соседи и родные начали поздравлять нас с женитьбой. Это меня смешило, и я в шутку отвечал, что у нас просто идет испытательный срок. Мои родители переживали, старались избегать разговоров с соседями и родственниками. Как только Мари уходила из дома, папа и мама обращались ко мне с увещеваниями: «Ты позоришь нас, и она – вместе с тобой. Идите, регистрируйтесь по-человечески. Пригласим ближайших друзей, родственников, и все встанет
Однако предчувствие говорило мне, что до окончательного решения вопроса еще очень далеко. Каждый день я беседовал с мадам Сильвией и мсье Азатом. Обычно начинал так: «Сообщаю последние новости из прекрасной жизни талантливой дикторши Мари Тоникян. Понимаю, вы не скучаете по ней, потому что через день видите ее лицо по телевизору. Настроение у нее хорошее, аппетит отменный, но есть она старается мало…»
Я делал вид, что не понимаю, из-за чего произошла ссора. Несколько раз просил маму поговорить с Сильвией, но ответ всегда был одним: «Они дружная семья, любят друг друга, пусть сами решат свои проблемы». Наконец однажды, когда Мари не работала, пришли Сильвия с Терезой. Никого из нас не было дома. Когда я вернулся с работы вечером, Мари уже с собранными вещами ждала меня. Я почувствовал, что в ее настроении произошла какая-то перемена, однако подавленной она не выглядела.
– Все, Давид, я собираюсь домой. Уже попросила извинения у твоих родителей за то колоссальное неудобство, которое я вам причинила.
Подошла мама:
– Ребята, еще раз спрашиваю, собираетесь ли вы жить по людским законам? Я к вам обоим обращаюсь. Не обижайся, Мари, но особенно – к тебе. Если ты пришла, то оставайся, это твой дом и мы тебя любим. Вы с Давидом уже взрослые, самостоятельные или почти самостоятельные люди. Как же вы относитесь к своей жизни, к мнению окружающих? Сегодня здесь, завтра там. Не пора ли взрослеть? Или на все это вам наплевать?
– Погоди, мама. Вот уже больше четырех лет все видят нас вместе, знают о нашей близости. Никому не интересно, есть печать в наших паспортах или нет, Мари живет у нас или я – у них.
– Как у вас все легко! А если родится ребенок? Удивляюсь, что этого не случилось до сих пор. Что тогда будете делать? Отдадите кому-нибудь из бабушек и опять будете беззаботно порхать?
– Мадам Люси, разумеется, я об этом тоже думала, – вмешалась Мари. – Если родится ребенок, то, во-первых, он будет от любимого человека и, во-вторых, надеюсь, Давид от него не откажется. Тогда, конечно, жить, как сейчас, будет невозможно.
– Мари, – не успокаивалась мама, – но ведь ребенок должен где-то жить со своими родителями, а родители должны вести нормальный образ жизни! А этого, к сожалению, я не вижу. Вот сейчас ты уедешь, и с завтрашнего дня – впрочем, почему с завтрашнего, прямо сейчас! – начнутся хождения Давида между нашими домами. И что дальше?
– Мадам Люси, я всех вас очень уважаю и люблю, но я должна считаться также с интересами моей семьи, – умоляюще сказала Мари. – Скажу только одно: я не представляю дальнейшей жизни без Давида. Уверена, выход найдется.
Глава 18
Все продолжалось, как прежде. Моя работа была крайне интересной
Новый, 1964 год встречали в ресторане вместе со старыми и новыми друзьями. Пришли Рафа с Юлей, несколько институтских приятелей и сотрудников с работы с женами и подругами. Потом поехали ночевать к Мари, а утром 1 января вместе пошли поздравить моих родителей.
– Давид, нам уже по двадцать три. Как думаешь, может, в этом году узаконим наши отношения? – обратилась ко мне Мари.
– Давай еще немного подождем! Никто из моих друзей пока не женился, засмеют. Успеем.
– А для девушки двадцать три – нормальный возраст, особенно в таком консервативном городе, как наш. Да, кстати, Клотильда (так звали родную сестру Сильвии) через знакомых передала маме новое средство, предотвращающее нежелательную беременность.
– Неужели есть такое лекарство?
– Да, мама уверяет, что оно действует безотказно.
– Ну что же, будь что будет.
Весна пришла как-то быстро и внезапно, уже в конце марта расцвели деревья, днем на солнце температура поднималась выше пятнадцати градусов. Я уже ждал досрочного присуждения мне прокурорского ранга юриста третьего класса. Был полдень, и я собирался вскоре пойти пообедать в обычном месте. Возможно, подъедет и Мари. Она уже привыкла к некоторым ресторанным блюдам и ела там с удовольствием. Телефонный звонок оторвал меня от мыслей.
– Давид, ура, ура! Наше приглашение пришло. Еще месяц-два – и всё, мы уедем!
К этой вести я готовился давно, но она все равно ошеломила меня своей неожиданностью, какой-то жестокой реалистичностью. Что-то тревожное, непонятное вторглось в мою жизнь.
– Что значит уедем? Я так понимаю, уедут твои родители. С тобой все ясно. А как насчет Терезы? Она встречается с хорошим парнем – сыном известного архитектора, через два года заканчивает институт… Ну, говори, что молчишь?
– Мы с тобой это обсудим.
– Что обсудим? Мы сто раз уже все обсуждали!
Мари повесила трубку.
В ярости я собрал бумаги, закрыл сейф, сообщил в канцелярию, что должен допросить одного обвиняемого в центральной тюрьме, и помчался к Мари домой.
Она ждала меня. В доме царила суматоха. Родители Мари не скрывали своей безмерной радости.
– Давид, сынок, ты не представляешь, как хорошо будет в Париже! – смеялась мадам Сильвия. – Приедешь – сам убедишься, и тогда примешь решение.
– Я решение давно принял и, в отличие от некоторых, не меняю его каждый день. Что молчишь, Мари?