О, Мари!
Шрифт:
Подполковник Карпенко, моложавый, интеллигентного вида человек, принял меня вежливо, сухо, не интересуясь, почему я не хочу проходить армейскую службу. Несколько раз он советовался с врачом из военного госпиталя и только потом остановился на статье «Болезни нервной системы, дающие отсрочку от призыва».
– Значит, товарищ старший лейтенант, у вас бывают ощущения головокружения, вспышки немотивированной агрессии, временная потеря сознания – ну, на несколько секунд.
Я
– Но учтите: при тех симптомах, что вы описываете, умственный труд противопоказан. Об этом, скорее всего, зайдет речь на комиссии. Конечно, вы можете ответить, что находитесь в процессе лечения и после окончания курса возможно улучшение вашего состояния. Еще вероятный вопрос: в семье, у родственников были у кого-нибудь нервные заболевания? Если нет, тогда какова предполагаемая причина? Скажем, последствия инфекции, физические или психические травмы?
– Как раз травм у меня было немало. Я борец и боксер, несколько раз после неудачно проведенного приема ударялся головой об пол за пределами мата или получал сильные удары в голову. Несколько раз даже прикусывал язык, из-за чего пришлось накладывать хирургические швы. Следы остались, причем очень заметные.
– Да, видно, что вы – человек некабинетный. И зачем вам такие осложнения? Вы офицер, специалист, думаю, служба не была бы вам в тягость. Фактически она являлась бы продолжением вашей сегодняшней службы.
– Это сугубо личная проблема, товарищ подполковник.
– Что ж, вам виднее.
Я позвонил на работу, предупредил, что собираюсь в спокойной обстановке написать обвинительные заключения по некоторым уголовным делам, попросил звонить мне домой, если возникнет что-то срочное, и помчался на центральный почтамт – он находился в моем районе, на полпути между домом и прокуратурой. Заочно я был знаком с заместителем начальника главпочтамта, бывшим майором-связистом, которому меня представил помощник прокурора Грачя.
– Давид, разговоры с Парижем недешевые. Может, бумагу принесешь, оформим как служебные? – предложил он.
– Нет, неудобно. Вдруг проверка, что я отвечу? Кто в такое поверит? Какие могут быть дела у нашей прокуратуры и парижских коллег? Поговорю за свой счет.
– Смотри, если часто будешь звонить, вся зарплата уйдет на разговоры. Хочешь, подожди в моем кабинете.
– Спасибо, лучше я спущусь в зал, не буду вам мешать.
– Подойди к начальнице смены, она уже предупреждена. Зовут ее Лида. Смотри, девушки там отчаянные, не соблазнили бы тебя!
– Буду сопротивляться изо всех сил, насколько возможно!
Терезу я предупредил, что с четырех до шести вечера буду говорить с Мари, и через несколько минут она подошла ко мне
– Как ты, Мари?
– Я – нормально, а как ты?
Этот вопрос мы задали друг другу, наверное, еще четыре или пять раз.
– Ты забыл меня?
– Конечно, забыл, и часа не прошло.
– Нет, забыть меня ты не сможешь, у тебя не получится.
– Почему? Я буду очень стараться, чтобы получилось.
– Все равно не получится.
– Терезка, не входи, пожалуйста, в кабину, я тебя потом позову, дай мне поговорить с Мари.
– Сестра с тобой?
– Да. Неотступно преследует, звонит вечером, проверяет, когда прихожу домой.
– Это я велела. Знаешь, почему у тебя не получается забыть меня? Потому что я целыми днями с тобой разговариваю. Знаю, что ты меня слышишь и твои мысли заняты мною.
– Да, это так. Я тоже все время разговариваю с тобой. Несколько раз в день машинально начинаю набирать твой номер. Не плачь, моя смуглянка!
Это было нашей шуткой – ведь у Мари даже ресницы были светлые.
– А бакинка не звонит?
– Нет, – соврал я, – она, вероятно, очень занята переездом семьи. И почему это тебя интересует?
– Просто так.
– Как папа, мама, как Париж? – попытался я перейти на другую тему.
– Я видела сон, как ты с Иветтой рука об руку, словно мы с тобой когда-то, идешь по нашей любимой аллее.
– Глупости!
– Знаю. Но сон я видела вчера ночью, и весь день у меня было плохое настроение… Папе плохо, он лежит и редко разговаривает. Тетя Клотильда подключила всевозможную медицину. Надеюсь, черная полоса в нашей жизни когда-нибудь закончится. У тебя все хорошо?
– Да, Мари, все нормально.
– У меня дурное предчувствие. Очень прошу, будь осторожен. Не хотела тебе говорить, но не удержалась. Дай Бог, чтобы оно оказалось ложным.
Я знал, я верил, что самые близкие люди чувствуют друг друга на расстоянии. Но чтобы так! Неужели телепатия и вправду существует? Моя светлая девочка все видит, все чувствует. Я ведь тоже вижу, будто на экране, во что она одета, как ходит, в какой комнате стоит…
– Во что ты одет, Давид?
– В коричневый костюм, один из моих парадных.
– Мне почему-то так не кажется. И еще у тебя озабоченный голос, но ты стараешься казаться веселым.