О мастерах старинных 1714 - 1812
Шрифт:
Мердок, немолодой бритолицый человек, спокойно ответил:
– Но выручил вас, сэр, копировальный станок, который выдумал наш дорогой Уатт.
– Обычный пресс, – заметил Болтон, – очень похожий на старую машину типографщиков. Я попрошу принести еще бутылку коньяка.
– Блажен увидевший новое в старом, – сказал Уатт. – Я пью за ваше здоровье, Мердок. Вы умеете видеть.
– Спасибо, сэр. Коньяк сейчас принесут, сэр.
Болтон продолжал:
– Но вы не правы, Уатт, когда говорите, что господин Сабакин ничего не увидел бы в станках, покрытых
– Я больше всего, – сказал Уатт, – люблю покой. Я устал делать на станках то, что на них нельзя сделать. Я вижу трудности и нахожу новые решения, но они только новый труд. А если бы мне дали волю, я бы отдыхал. Мне кажется, если бы не рука Болтона, то я бы точил что-нибудь из кости или дерева или чинил бы часы. Мне надоело думать.
– Если надоела мысль, – сказал Болтон, наливая коньяк на дно бокала, – тогда, что ж, давайте выпьем за деньги Болтона. Господин Уатт без меня ушел бы прокладывать каналы. Может быть, и не он бы построил паровую машину. Господин Сабакин, родина там, где человеку хорошо. Директор Каронской компании уехал в Россию. Не хотите ли поступить ко мне и стать между мистером Мердоком и моим компаньоном Уаттом? Я знаю, вы изучаете математику.
– За столом, – ответил Сабакин, – пьют вино, но не меняют отчизну.
– Вы можете потерять удачу за хороший ответ, потому что вы сказали «нет». Но чем же я могу быть вам полезен?
– Дайте мне письмо – я хочу посмотреть глубокие шахты. Хлеб растет на черноземе, а Англия выросла на земляном угле.
– Вы получите письмо. Я дам вам письмо на шахту старого Ребека. Но вернитесь когда-нибудь к нам: в день каждого полнолуния у нас праздник. Долго ли вы пробудете в Эдинбурге?
– Года два.
Глава пятнадцатая,
содержащая описание английского рудника конца XVII1 века.
Рудник, на который приехал Лев Сабакин, находился на берегу канала с темной, как будто ржавой, водой.
Слышно было мерное, знакомое Сабакину пыхтенье пароатмосферной машины. Дым, как большое дерево, стоял над шахтой.
Испачканная угольной пылью крепкая ивовая корзина висела на вороте над черным зевом шахты. Рабочий подтянул корзину. Сабакин перешагнул через ее край. Ворот завертелся.
Небо над тверским механиком начало темнеть и суживаться, по сторонам блестели закопченные бревна шахтного сруба.
Корзина быстро опускалась. Сабакин взглянул вниз – черное дно шахты казалось уже близким.
Небо в отверстии шахты совсем потемнело. В серо-синем, как будто ночном, небе сверкала серебряно-золотая звезда.
Сабакин ждал конца спуска, но в этот момент корзина вошла в тяжелый сернистый дым. Дым поднимался вверх по стенам шахты, точно прилипая
Механик закашлялся, дым и копоть охватили его. В дыму вдруг показался красный свет. Свет стремительно приближался. Корзина быстро опускалась прямо к большой груде пылающего угля.
Из тьмы коридора, уходящего в сторону, показалась серая лошадь, она тащила за собой вагонетку с углем.
Лошадью правила женщина в испачканном холщовом костюме. На лице женщины сквозь слой сажи блестели глаза и зубы.
Женщина поглядела на Сабакина без любопытства и интереса. Она захватила большим крючком корзину, подтащила ее к себе и подала механику измазанную углем руку.
Сабакин вылез. Женщина надавила плечом на вагонетку, опрокинула ее и начала лопатой насыпать уголь в корзину.
Механик осмотрелся. Во все стороны шли широкие подземные улицы. По улицам были настланы доски, по доскам лошади тащили вагонетки с углем. Редкие тусклые ночники освещали темные проходы.
Слой угля в шахте был, очевидно, не менее двух аршин с четвертью. Потолок подземных ходов каменный и казался подштукатуренным.
Мимо Сабакина проходили измазанные углем люди со слюдяными фонарями. Из тьмы вышел рабочий в кожаной шапке. Сабакин протянул ему записку. Рабочий осветил бумагу фонарем, долго читал и, ничего не сказав, повел механика за собой.
Шли долго. По ходам тянуло ветром, но не вольным ветром поля, а подземным сквозняком.
Лев Фомич шел и соображал. Костер на дне шахты развели для вентиляции, воздух над костром согревается, подымается вверх и создает тягу. Значит, с другой стороны шахты есть еще ствол. Глубина шахты – около девяноста сажен. Проветривать ее трудно. Но как рискованно разводить огонь в шахте с деревянным срубом! Ведь кругом уголь! До чего здесь не берегут людей!
Провожатый остановился. Сабакин вошел в подземную комнату.
В комнате стоял большой кирпичный камин, в камине горел каменный уголь.
Все было похоже на обычную английскую таверну.
За столом сидел полный человек – надзиратель.
– Чаю или пива? – спросил он.
– Я устал и отдохну, если вам надо время для того, чтобы приготовить шахту к осмотру, – ответил Лев Сабакин.
– Наша шахта готова всегда! – отвечал надзиратель. – Смотрите что угодно, у нас хорошая рекомендация. Смотрите, это одна из самых больших шахт в Англии. Уже скоро сто лет добывают из нее каменный уголь. Наши штольни подошли под море, над нами проходят корабли, которые везут вам в Россию машины.
– И везут от нас железо по бурному морю, – ответил механик.
– Своды нашей шахты выдерживают бурю, – продолжал надзиратель. – Вы можете здесь считать себя в безопасности, как будто вы осматриваете Лондон! Я вам все покажу. Но, может быть, вы сперва выпьете чаю?
– Нет, идемте.
– Сперва мы посмотрим казармы холостых, потом помещение семейных рабочих.
Рабочие шахты жили под землей. Казармы для холостых были устроены рядом с конюшней. Лошади, спокойные, почти слепые, стояли у яслей и мирно жевали сено.