О материалистическом подходе к явлениям языка
Шрифт:
«Любое стремление включить в мышление наглядные образы, – заявляет П.В. Чесноков, – есть стирание грани между чувственным и рациональным отражением действительности. …Для полного освобождения отражения от чувственности нужно, чтобы психофизиологический факт, возбуждающий его, по своей чувственной природе ничего общего не имел с данным отражением, чтобы его связь с отражением была чисто условной (условнорефлекторной, говоря словами И.П. Павлова). Лишь благодаря такой связи отражение общего высвобождается из плена чувственной индивидуальности, и этим разрушается противоречие между обобщающим характером отражения и единичной формой наглядного образа, в рамках которой начинается обобщение» [133] .
133
Чесноков П.В.
«Чтобы отразить общее в чистом виде, нужно освободиться от всякой чувственности в отражении („вышелушить“ – это общее из наглядного образа), к тому же наиболее общие признаки недоступны простому чувственному созерцанию и не содержатся в наглядном образе (животное вообще, растение вообще)» [134] .
Представление об общем, абсолютно освобожденном от всего чувственного, абсолютно не реалистично и отражает механистический взгляд на вещи. Наши общие понятия только тогда лишаются всего чувственного, когда мы о них ровным счетом ничего не знаем. Во всех других случаях произношения слова, служащего названием вещи, вызывает, хотя и редуцированный, но какой-то чувственный образ данной вещи.
134
Там же, с. 37.
Можно привести много авторитетных высказываний, показывающих, что дело обстоит совсем не так, как изображают его А.Д. Наседкин, П.В. Чесноков и др.
«…нормальный человек, – говорит И.П. Павлов, – хотя он пользуется вторыми сигналами, которые дали ему возможность изобрести науку, усовершенствоваться и т.д., будет пользоваться второй сигнальной системой только до тех пор, пока она постоянно и правильно соотносится с первой сигнальной системой, т.е. с ближайшим проводником действительности» [135] .
135
Павловские среды, т. III. М. – Л., 1949, с. 318.
«Во всякое понятийное обобщение, – замечает С.Л. Рубинштейн, – как правило, включена чувственная генерализация. Чувственные элементы, включенные в отвлеченное мышление, то и дело выступают в виде чувств, схем, интуитивных решений, отвлеченных проблем и т.д.» [136]
«Чувственное и абстрактное взаимосвязаны. Никакое отвлеченное познание невозможно в отрыве от чувственного. Это не только в том смысле, что любое теоретическое мышление исходит в конечном счете из эмпирических данных и приходит даже к самому отвлеченному содержанию в результате более или менее глубокого анализа чувственных данных, но и в том, более главном смысле, что то или иное, пусть очень редуцированное чувственное содержание, всегда заключено и внутри отвлеченного мышления, образуя как бы его подоплеку» (там же, с. 70, 71).
136
Рубинштейн С.Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959, с. 71.
По мнению Л.С. Рубинштейна,
«наглядные элементы включаются в мыслительный процесс в виде более или менее генерализированного содержания восприятия, в виде обобщенных образных представлений и в виде схем, которые как бы антицитируют и предвосхищают словесную еще не развернутую схему мыслей» (с. 61).
«В гносеологической литературе широко представлена та точка зрения, что чувственному познанию доступны только явления, а не сущность, только случайное, а не необходимое, только единичное, а не общее, только субъективное, а не объективное. В какой мере это действительно так?
Прежде всего: поскольку объектом ощущения и восприятия является объективная реальность, ясно, что в самом их объекте заключено и единичное, и общее, и случайное, и необходимое, и явление, и сущность (т.е. существенное в явлениях). Ясна, далее невозможность такого метафорического обособления друг от друга явления и сущности, единичного и общего, случайного и необходимого, которое предполагается отнесением к ощущению и восприятию только явления (в отрыве от общего), только случайного (в отрыве от необходимого)» (с. 103).
Идея о том, что в чувственном нет общего имеет своим источником широко распространенное среди некоторых философов и лингвистов убеждение, что чувственное не способно вообще создать общее. По мнению В.З. Панфилова:
«…мы не можем себе представить дом или собаку вообще и т.п. И это понятно, так как мы могли бы это сделать только в том случае, если бы были возможны обобщенные ощущения, являющиеся элементами представления» [137] .
В
137
Панфилов В.З. Указ. соч., с. 130, 131.
Он может даже чувственно представить себе пальму. Ее образ будет слагаться из частей когда-то виденных им в жизни пальм или в роли ее чувственного заменителя может выступать совсем недавно виденная им пальма.
Лучшим доказательством того, что дело происходит именно так, является деятельность художника. Художник может сесть за стол и нарисовать пальму, хотя в данном месте пальмы вообще могут не расти.
Кроме того, следует иметь в виду некоторые другие, весьма существенные факты. Абстрактное мышление протекает на базе материала чувственного познания и является органическим продолжением и развитием чувственного познания.
«Исходным материалом для образования понятий являются воспринимаемые и наглядно представляемые чувственные образы окружающей предметной действительности. Образование понятий происходит путем отвлечения каких-либо сторон этих чувственных образов и осознания их как особых, самостоятельных отражений мысли» [138] .
Если из этих фактов делать логические выводы, то понятие как-то должно быть преемственно связано с его предшественниками или формами чувственного познания мира, т.е. ощущением, восприятием, представлением, а также с чувственным образом предмета. Эта преемственность должна состоять в том, что в понятии в какой-то мере должно сохраняться что-то чувственное, хотя и в меньшей мере. Это доказывается хотя бы тем, что при произношении слова всегда выступает какой-то чувственный образ, сопровождающий понятие. При произношении слова «лошадь» в сознании говорящего и в особенности в сознании слушающего возникает чувственный образ лошади – общие очертания ее тела, уши, копыта, хвост и т.д. Понятий, лишенных всего чувственного, в действительности не существует.
138
Резников Л.О. Слово и понятие, с. 10.
С.Л. Рубинштейн справедливо замечает,
«что различие между ощущением и мышлением заключается не в том, что в первом вообще отсутствует обобщение (генерализация), что всякое обобщение дело только мышления. Обобщение есть и в ощущении и мышлении, но характер этого обобщения различен» [139] .
Кроме того, не всякий звуковой комплекс может обозначать во всех случаях предельно абстрагированные предметы.
Приведем небольшой отрывок из «Капитанской дочки» А.С. Пушкина:
139
Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. М., 1957, с. 104.
«Никто не встретил меня. Я пошел в сени и отворил дверь в переднюю. Старый инвалид, сидя на столе, нашивал синюю заплату на локоть зеленого мундира» [140] .
Сам процесс мышления не представляет однородного целого. Мы часто не мыслим понятиями.
«Логическая отнесенность, – замечает Л.А. Абрамян, – не всегда равносильна отнесенности к научному понятию. С понятиями в строгом смысле соотносятся термины, составляющие особую часть лексики. Обыденные же слова, или, точнее говоря, слова, используемые в ненаучном контексте, соотносятся с идеальными образами, менее определенными, чем логическое понятие, но в то же время более обобщенными, чем чувственное представление» [141] .
140
Пушкин А.С. Капитанская дочка. М., 1957, с. 24.
141
Абрамян Л.А. Гносеологические проблемы теории знаков. Ереван, 1965, с. 163.