О, мой бомж
Шрифт:
Сегодня нашел, к чему прицепиться. Катя вместо того, чтобы идти на обед, опять засела с бумажками.
– Что вы делаете? – гаркнул на нее, выйдя из кабинета.
– Договоры просматриваю.
– Время видели?
Она посмотрела на висящие на стене часы и перевела удивленный взгляд на меня.
– Двенадцать пятнадцать. У вас обед.
– Это же мое свободное время, я могу его тратить на что хочу, - она пожала плечами.
– Не можете! – рявкнул я. – Если вы в свободное время занимаетесь работой, значит, вы не успеваете это делать
Она демонстративно отложила документы в сторону.
– Всё?
– Не все! Вы обедать вообще собираетесь?
– Я не голодна.
– Не имеет значения. Мне не нужны сотрудники, которые будут падать в обмороки или будут плохо работать из-за того, что их мозг получает недостаточно питательных веществ.
– У меня с собой бутерброды.
– Еда в сухомятку – короткий путь к гастриту, - вовремя вспомнились слова моей матери. – Мне не нужно, чтобы вы по больницам прохлаждались, пока остальные впахивают.
– Вы всех работников так на обед выгоняете?
– Нет, только тех, что маячат у меня перед глазами. Берите сумку, одевайтесь и пойдемте.
Вздохнув, Катя надела пальто, перекинула через плечо ремешок сумки и поплелась за мной.
Я даже немного удивился такой покорности. Она шла за мной молча. Да и мне было не о чем с ней говорить. Вернее, был один вопрос, который я хотел ей задать с самого начала. Почему она делает вид, что совершенно не узнает меня? Чем дольше мы с ней вместе работали, тем сильнее мне казалось, что она меня и правда не помнит. Ее образ отпечатался у меня на подкорке сознания, не стерся за четыре года. А я для нее, получается, был всего лишь очередным лицом в толпе. Неужели у нее даже червячок сомнения не зашевелился. Да, я перестал носить бороду, сменил стрижку, но глаза, форма носа, уши, наконец, остались прежними.
Увидев вывеску, Катя притормозила.
– Виктор Степанович, я, пожалуй, поищу заведение попроще.
– Я угощаю.
– Не думаю, что это уместно.
Она развернулась и зашагала в сторону бюджетной столовой.
Я же вошел в ресторан и сел за свой любимый столик у окна. Но, когда ко мне подошел официант и спросил, готов ли я сделать заказ, я буркнул, что передумал и поднялся из-за стола.
В столовой пахло тушеной капустой и прогорклым маслом. Запах вызывал тошноту, поэтому я старался дышать ртом.
Катя сидела за дальним столиком и ковыряла салат.
Я купил сок и булочку и, лавируя с подносом между столами, двинулся к ней.
– Можно здесь сесть?
Катя окинула красноречивым взглядом свободные столики, но ничего не ответила.
– Вы не взяли суп, - с укором сказал я.
– Вы тоже.
– Там такие помои, что я не рискнул.
– А как же гастрит?
– Выбирая между гастритом и отравлением, я выберу первое.
– Вы могли сделать другой выбор – пообедать в ресторане.
– Но тогда бы я не узнал, что вы взяли на обед. Я теперь совершенно не могу на вас положиться. Вы говорите одно, головой
– Вы полностью можете на меня положиться, - проговорила Катя и добавила: - в рабочих отношениях.
– А между нами возможны другие? – я изумленно поднял бровь.
– Нет, - отрезала она. – Между работником и работодателем возможны лишь рабочие отношения.
– А если я вас уволю?
Глава 32
Катя
Я молча смотрела на него, не зная, как лучше ответить. Каждый день работы с Горским напоминал бег по минному полю. С Иваном Никифоровичем все было иначе. На работу я летела с радостью, ни разу у нас не было конфликтных ситуаций. Даже если случались какие-то ошибки, он всегда вел себя очень корректно. И вообще он был очень душевным человеком. Царствие небесное ему.
Горский просто поражал своей неадекватностью. Я никогда не знала, чего от него ждать. Яйцо с сюрпризом, блин! Причем без намека на шоколад. Я все больше убеждалась в том, что он психопат. Осторожно навела о нем справки у коллег, с которыми успела познакомиться. Все они говорили, что он хороший начальник, но со своими тараканами. Может быть слишком жестким и грубым.
Видимо, хорошее он слишком глубоко от меня прячет. Или его сотрудники уже смирились с ним и не замечают его прибабахов.
Или я ему кого-то напоминаю. Может, у него был негативный опыт. Какая-то девушка, чем-то похожая на меня, расстегнула его ширинку и вместо удава увидела дождевого червяка. Застегнула молнию и обсмеяла его. Где-то читала, что мужчины очень трепетно относятся к размеру своего достоинства. И теперь, как только он смотрит на меня, у него срабатывает триггер. Червяк заливается слезами, а кукушечка машет крылышками «пока!».
Может, его как-то мягко к психологу направить? А лучше к психиатру.
Несмотря на то, что я начала постепенно вникать в дела компании, у меня проскальзывали мысли все бросить т поискать другую работу. Но я сейчас не в том положении, чтобы разыгрывать гордячку. Будем честны, мне нигде столько не заплатят. А деньги мне сейчас очень нужны. Поэтому приходится глотать колкие ответы и улыбаться ему вместо того, чтобы послать его куда подальше.
И вот теперь я решительно не понимала, к чему он задал такой вопрос. Неужели собирается меня уволить? Или это какая-то проверка? Кто знает, что творится в голове у психа, кроме него самого.
– Если вы меня уволите, то мы с вами больше никогда не увидимся, - ответила после долгой паузы, ковыряя вилкой салат, чтобы не смотреть на него.
Потом все же набралась смелости и взглянула на него.
Горский сначала нахмурился, потом пожевал щеку изнутри и выдал:
– Это потому, что вы предпочитаете не гадить на рабочем месте или я вам настолько не нравлюсь?
Я почувствовала себя участницей ток-шоу, перед которой сидит ведущий и задает вопрос на миллион. Только варианта ответа всего два и что-то подсказывало мне, что они оба неверные.