О моя дорогая, моя несравненная леди
Шрифт:
Кирилл тоже обернулся в сторону берега, темной массой возвышавшегося позади них. Даже с такого расстояния невозможно было разложить его на отдельные составляющие, отчего казалось - он еще дальше. Лишь на лобовом стекле покинутого ими "Ленд Ровера" время от времени проскальзывал случайный отблеск, выдавая местоположение машины.
Стерев границы неба, земли и моря, темнота скрала перспективу и увеличила расстояния, лишив желания и дальше заходить в черную морскую купель.
Похоже, Лена тоже испытывала нечто подобное. Решимость совершить полуночный заплыв покинула ее, как только ночной берег растворился в темноте,
– Иди сюда.
– протянул он ей руку.
Она несмело ответила ему, и как только их ладони соприкоснулись, Кирилл, резко потянул женщину к себе. Потеряв равновесие, она ахнула и буквально упала в его объятия. Светлые пряди волос закачались на темной поверхности воды.
– Кирилл!
– Тихо! Тихо. Тихо...
– несколько раз повторил он, успокаивая, гипнотизируя ее, а потом медленно пошел вперед, на глубину.
Он осторожно шел по неровному дну, неся Лену перед собой. Она лежала на его руках и, одновременно, на поверхности моря.
Кирилл чувствовал как, несмотря на удаляющийся берег, беспокойство покидает ее. Ему давно был известен этот надежный, практически безотказный прием, помогающий успокоить и... расположить к себе девушку. Ночное купание - прекрасный шанс сблизиться, ведь как сильно ни волновалась бы твоя спутница, стоит только ей взяться за твою руку, обретя в ней опору в черном, колышущемся море, и она пропала. Даже если перед этим забыла сбросить купальник. Настолько непреодолима магия суровой нептуновой стихии и тонких женских пальцев, лежащих на крепком мужском плече...
Он остановился лишь когда вода закрыла его грудь. Расслабленно вытянувшись, Лена лежала на его руках. Кирилл то опускал, то приподнимал ее, баюкая словно ребенка, наслаждаясь невесомостью ее тела и думая, что с женщинами хоть изредка, но бывает легко.
Она же полностью отдалась во власть его рук, то чуть заметно погружаясь в воду, то снова оказываясь над ее поверхностью. Черное покрывало моря, густо затканное серебряным бисером поднебесья, то приоткрывало тугие холмики безупречной груди, узкий животик с точечкой пупка и темным треугольничком, и стройные ноги, то смыкалось над ними...
Одной рукой Лена обнимала Кирилла за шею, а другой скользила по воде. В гуще ее светлых локонов запутался Млечный путь.
Весь мир вокруг состоял из блеска звезд, шелеста волн и сплетения рук...
*
– К Ялте.
– Не, к Керчи.
– Нет, к Ялте.
– Нет, к Керчи.
– Ну, хорошо, почему ты думаешь, что к Керчи?
– А ты что не видишь красного бортового огня?
– Красного бортового огня? Огней-то я вижу предостаточно, но какой из них бортовой...
– Ты еще спроси: какой из них красный!
– рассмеялся Кирилл, крепче прижимая Лену к себе.
...Выйдя из воды, они постелили на капот внедорожника ее платье и, забравшись на него, укрылись пляжным пледом. И теперь, откинувшись на лобовое стекло и прижавшись друг к другу, рассматривали черное полотно полуночи.
Ночь медленно остывала, но плед надежно удерживал тепло, исходившее от разогревшейся за день машины, создавая вокруг озябших купальщиков маленький оазис уюта и защищенности. Несмотря на поздний час, покидать его
– Допустим, я вижу красный бортовой огонь. И что с того?
– Если ты видишь красный бортовой огонь, значит - ты смотришь на левый борт судна, килька ты пресноводная.
– ласково поглаживая плечико Лены, Кирилл терпеливо объяснял ей премудрости морского дела, почерпнутые им самим за пару визитов к однокурснику в питерский яхт-клуб.
– И если только это судно не идет задом наперед, стало быть, идет оно на восток, в сторону Керчи. Неужели тебе не объясняли столь очевидных вещей при обучении подводному плаванию?
– А откуда ты знаешь, что это - бортовой огонь?
– она проигнорировала его вопрос, продолжая рассматривать светящуюся мозаику огоньков, застывшую далеко-далеко от них.
– Потому что я вижу над ним еще и белый топовый огонь, который должен быть расположен на мачте и делаю, таким образом, вывод, что красный огонь горит ниже него, на надстройке судна.
– И ты совершенно четко видишь: где белый огонь, а где - другой?
– Естественно.
– Ты говоришь, так, как будто в темноте можно много увидеть!
Кирилл помолчал несколько мгновений, а потом ответил:
– В темноте можно увидеть все что хочешь. Стоит только захотеть.
– То есть, ты хочешь сказать, что видишь в темноте?
– Ну, разумеется.
– ответил он.
– Как и любой нормальный снайпер или разведчик. Если бы я не видел в темноте, получил бы свое еще в горах.
– Разве это возможно?
– удивилась Лена.
– Человек не может видеть в темноте. Он же не филин.
– Ошибаешься, дорогая. Человек абсолютно четко может видеть в темноте, даже, несмотря на то, что он и вправду не филин. Ночное зрение - естественная функция нашего организма, доставшаяся нам в наследство от далеких предков. А не видят люди в темноте исключительно, потому что подавляющему большинству это попросту не нужно. Потому что с появлением лучин, свечей, а после - электричества, эта естественная функция утратила свое значение, перешла в разряд атавизмов. Но не отмерла окончательно. Если того требует жизнь, разбудить ночное зрение не так уж и трудно.
– Серьёзно?
– Лена недоверчиво покрутила головой по сторонам.
– Что-то я в этом сомневаюсь...
– А ты не сомневайся.
– заверил ее Кирилл.
– Есть несколько проверенных приемов разбудить и отладить ночное зрение. Лучший из них - "Звездочет".
– Красивое название. И как выглядит этот "Звездочёт"?
– Ночью, когда нет облаков и туч, вот как сейчас, нужно выйти на улицу и смотреть в небо. Сначала ты увидишь там совсем мало звезд. Но стоит только, не отрываясь, но и не напрягаясь, посмотреть десять - пятнадцать минут и ты увидишь две звездочки, три звездочки, лучше конечно - пять звездочек. И чем дольше, чем упорнее ты будешь тренировать глаза подобным образом, тем больше звезд от ночи к ночи будешь наблюдать. Разумеется, это происходит не из-за того, что звезд на небе становиться больше, а потому лишь, что пробуждается твое ночное зрение.