О моя дорогая, моя несравненная леди
Шрифт:
Наклонившись, он погрузил руки в студеный поток и почувствовал как холод, вцепившись в них, обжег его до самого сердца. Потомив пальцы несколько секунд, пока их не начало сводить, Павел зачерпнул пригоршню воды и плеснул себе на лицо. Потом еще и еще раз. Хорошо! Ледяной тальник смыл пот, обильно перемешанный с пылью, как следует освежив и остудив лицо. Хорошо. Он перепрыгнул поток и направился дальше.
Наверняка полноводность этого ручейка напрямую зависела от силы горячего весеннего солнца. Набирая силу с восходом, ручей достигал максимальной интенсивности после полудня, когда солнце как следует разогревало и горный склон и воздух
Это, по крайней мере, доказывало, что у этой страны все-таки есть сердце...
Ручей это, бесспорно, удача, думал майор, направляясь дальше "в тыл". Во многих случаях, вода это - все. Возможно придется просидеть здесь несколько дней, прежде чем Тарасов разрешит оставить позицию. И тогда собственных запасов может не хватить. А этот ручеек, едва выбравшийся из под снежника, не пропыленный в пути, не загаженный в кишлаках, должен быть вполне пригоден для питья. Кроме того, ледяная вода - отличный антисептик, хорошее подспорье при ранениях. Будет нужда, в ней можно так застудить рану, что все зловредные микробы на раз передохнут.
Если будет нужда...
А хочется верить, что - не будет.
Майор остановился под высоким уступом, скальным клыком нависавшим над тропой в том месте, где она делала поворот, уходя на западный склон горы. Здесь ущелье мелело. Его постепенно сменяла глубокая долина, расширявшаяся к горизонту и упиравшаяся в очередной горный хребет.
И это сразу же отражалось на тропе. Ниже того места где сейчас стоял Павел она раздваивалась, потом троилась, а затем и вовсе распадалась на бесконечное множество дорожек, стекавших вниз по склону в долину. Майор покачал головой.
Подобно ему, я понимал всю сложность задачи. Если караван пройдет здесь, то дальше он просто распадется на несколько частей, отыскать и уничтожить которые потом будет невероятно сложно. Если вообще возможно. Значит выбора нет: тропу нужно перерезать именно в этом месте и не дальше.
Павел осмотрелся. А этот поворот тоже стоит приметить. Как резервную позицию. Здесь, под прикрытием скалы, легко укрыть раненых, а вот там, на верхушке уступа рация наверняка будет брать гораздо лучше чем внизу. И, наконец, случись оставить занятую позицию, здесь можно будет зацепиться по новой. Да, хорошее место. Стоящее.
Он постоял еще с минуту, наслаждаясь тишиной и одиночеством.
Далеко за его спиной, у ручья, еле слышный отсюда, звенел голос Макарова.
Ветер, как это обычно и бывает на закате, улёгся.
Тишина была полной.
Настолько полной, что это мог быть только обман.
Майор мрачно усмехнулся и покачал головой. Потом развернулся и отправился обратно. Сейчас главная задача - качественно закрепиться на заранее облюбованной позиции. Да и Чижов уже вполне мог прислать новостей.
И, возможно, даже хороших...
*
...Как
Посоветовав радисту переместиться на скальный уступ за ручьем, он выяснил, что Чижов действительно уже присылал бойца. Передовой дозор замаскировался возле тропы, произведя предварительно разведку местности, не выявившую следов постороннего присутствия. Может и впрямь все еще обойдется? подумал Павел. На черта, спрашивается, каравану пробираться этой тропкой, когда есть столбовая дорога через перевал? Вот именно, что: на черта! ответил он сам себе и отправился инспектировать предполагаемый рубеж обороны.
Рубеж был в порядке. Между двух самых крупных, самых завидных с точки зрения защиты камней расположился Иван с пулеметом. Слева и справа от него, подтащив еще камушков и устроив искусственный завал, оборудовали огневые точки остальные бойцы. Восемь стрелков с лихвой перекрывали всю ширину тропы, и это позволяло выделить несколько человек в резерв. А, как известно, ничто не согревает сердце командира сильнее мысли об имеющихся в запасе свежих стволах. Резерв это - прекрасно. Резерв это - зачет.
Пока Павел осматривался на позиции, примчался Александров.
– Итак?
– Готово, товарищ майор.
– доложил радист.
– Есть связь.
– Давно бы так.
– одобрил Павел.
– Ну, что Тарасов сказал?
– Товарищ подполковник принял ваш доклад и передал, что они также вышли на перевал и заняли исходные позиции...
– Признаки каравана они обнаружили?
– Никак нет, товарищ майор.
– ответил Слава.
– У них все тихо. Пока. Как и у нас.
– Как и у нас.
– эхом повторил майор.
– А может быть духи и не знают, что наш перевал... ну, то есть - тропа уже открылась?
– предположил связист.
– Не знают, говоришь?
– усмехнулся Павел.
– Ну, может и не знают. Только вот я, Славик, за тот год, что мы здесь... исполняем интернациональный долг, всякого насмотрелся, но вот такого чтобы духи про свои горы меньше нашего знали, честно говоря, не припоминаю.
Радист согласно кивнул. Спорить с очевидным было попросту глупо.
– Ладно!
– ободрил его майор.
– Чего-чего на свете не бывает! Может и впрямь не знают. Тропинка-то, судя по всему, только вчера от снега вскрылась. А позавчера еще, вполне вероятно, непроходима была.
– Ага.
– оптимистично подтвердил Слава и прибавил: - Ну так мне, что, рацию-то обратно сюда перетаскивать?
– А зачем?
– пожал плечами Павел.
– Пусть стоит там, где прием нормальный. И ты сам тоже давай-ка к ней. Рысью. Макаров!
– окликнул он ефрейтора.
– Поступаешь в распоряжение Александрова. Будешь радиоузел охранять. И смотрите мне - эфир слушать, а не анекдоты травить!
– Есть!
Отправив их в тыл, майор присел на камень, между солдатами, курившими в ожидании распоряжений и проводником. Афганец, надо отметить, совершенно спокойно отнесся к тому, что ему велели дожидаться рассвета вместе с отрядом. Павел достал пачку сигарет и предложил проводнику. Тот отказался. Павел пожал плечами и задымил сам.