О мышах и о людях
Шрифт:
— Да. Она заходила в конюшню?
— Я её не видал.
— А видал, чтобы Ловкач разговаривал с ней?
— Не–а. Она не была в конюшне.
— Ладно, — сказал Джордж. — Думаю, ребятам не обломится поглазеть на драку. Если будет драка — любая — держись подальше, Ленни.
— Я не хочу драк, — поморщился великан. Он поднялся с койки и сел за стол напротив Джорджа. Тот машинально перетасовал карты и принялся медленно и задумчиво раскладывать пасьянс.
Ленни взял карту, лежащую лицом, и стал с любопытством изучать её, поворачивая так и этак.
— Оба края одинаковые, — сказал он с улыбкой первооткрывателя. — Почему
— Почём я знаю, — отозвался тот. — Так их делают, и всё тут. А что Ловкач делал на конюшне, когда ты его видал?
— Ловкач?
— Ну да. Когда ты видал его на конюшне и он велел тебе не гладить щенка помногу.
— А, точно. У него была банка смолы и кисточка. Я не знаю, зачем.
— А ты уверен, что девчонка не приходила?
— Да. Не приходила.
Джордж вздохнул.
— Да уж, что ни говори, а бордель будет лучше, — сказал он. — Пришёл, выпил, справил надобность — и никаких забот. И всегда знаешь, во что тебе станет удовольствие. А с такой, как эта, того и гляди влипнешь.
Ленни восторженно слушал Джорджевы разглагольствования, и губы его шевелились, будто он повторял про себя каждое сказанное слово, заучивая наизусть.
Джордж продолжал:
— Ты помнишь Энди Кашмена, Ленни? В школу ходил с нами.
— Это у которого мать всегда угощала горячими пирожками?
— Ага, он самый. Ты всегда помнишь, если дело касается жратвы. — Джордж тщательно изучал карточный расклад. Он вынес бубнового туза, а на него — двойку, тройку и четвёрку. Потом поднял глаза на Ленни: — Энди сейчас в Сан—Квентине [5] , из–за какой–то шлюхи.
Ленни постучал пальцами по столу.
— Джордж?
— Угу?
— Джорд, а когда у нас будет свой домик, земля и кролики?
— Не знаю, — пожал плечами Джордж. — Сначала нам надо скопить деньжат. У меня есть на примете домик, который можно купить подешевле, но за так нам его никто не отдаст.
5
Сан—Квентин — тюрьма в штате Калифорния. (прим. перев.)
Старик Липкий медленно повернулся на спину. Его глаза были широко открыты. Он внимательно посмотрел на Джорджа.
Ленни сказал:
— Расскажи мне про наш домик, Джордж.
— Я же вот рассказывал, прошлым вечером.
— Ну Джордж, расскажи ещё.
— Ладно. Так вот, там десять акров земли, — начал рассказывать Джордж, — небольшая ветряная мельница, есть курятник и махонькая лачужка. Кухня, сад — вишни, яблони, персиковые деревья, абрикосы, орешник, немного ягод там всяких. Есть участок для люцерны и полно воды для полива. Есть свинарник…
— И кролики, Джордж, — перебил Ленни.
— Нет, крольчатника пока нету, но я легко сделаю несколько клеток, и ты сможешь кормить кроликов люцерной.
— Конечно, смогу, — радостно кивнул Ленни. — Правда–правда смогу.
Джордж оторвался от карт. Его голос потеплел.
— Завели бы свиней. Я бы построил коптильню, какая была у моего деда, и мы могли бы коптить бекон и ветчину, делали бы колбасу и всё такое. А когда вверх по реке пойдёт лосось, мы его наловим сотню, насолим и тоже закоптим. Нет ничего лучше на завтрак, чем копчёная лососина, Ленни, уж поверь. А когда поспеют фрукты, будем делать из них консервы,
Ленни не сводил взгляда с Джорджева лица, и старик Липкий тоже смотрел на него. Ленни тихо произнёс:
— И будем мы жить от тука земли [6] .
— Ага, — улыбнулся Джордж. — Любые тебе овощи в огороде, а если захочется пропустить по стаканчику виски, продадим немного яиц или ещё чего, да хоть молока. Будем — просто жить, и всё. Нам ведь больше ничё и не надо, а? Не надо будет мотаться по всей стране и жрать всякую гадость. Нет уж, сэр, у нас будет своя крыша над головой, так что не надо будет дрыхнуть по вонючим баракам.
6
«И будем мы жить от тука земли» — библейский образ, как, например, в книге Бытия: «И отвечал Исаак, отец его, и сказал ему: вот, от тука земли будет обитание твое и от росы небесной свыше» (Быт., 27:39). (прим. перев.)
— Расскажи о доме, Джордж, — попросил Ленни.
— Само собой, у нас будет небольшой домик и комнатка, где можно скоротать вечерок. Маленькая пузатая печурка, в которой зимой всегда будет гореть огонь. Земли там не шибко много, так что сильно вкалывать не придётся — ну, может, часов по шесть–семь в день. Уж весь день напропалую корячиться на ячмене — точно не придётся. Ну а когда посеем то–сё — снимем урожай и будем знать, чего наработали.
— И про кроликов, — нетерпеливо выдохнул Ленни. — И чтобы я за ними присматривал. Расскажи, как это будет, Джордж.
— Ну да, кролики. Ты прихватишь мешок и отправишься за люцерной. Насобираешь полный мешок, принесёшь и дашь кроликам.
— А уж они ну грызть, ну грызть, — счастливо улыбнулся Ленни, — как они всегда делают, я видел.
— Каждые шесть недель или около того, — продолжал Джордж, — они будут давать приплод, так что у нас скоро станет полно кроликов — хватит и для еды и на продажу. А ещё заведём голубей, чтобы летали вокруг мельницы — я помню, когда был маленький, они всегда так летали. — Он мечтательно обратил невидящий взгляд поверх головы Ленни. — И всё это будет наше, никто не сможет нас согнать за здорово живёшь. А если нам кто не понравится, мы завсегда сможем сказать «Иди ты к чёрту», и, клянусь, ему придётся отвалить. А если придёт кто–нибудь из приятелей, у нас завсегда найдётся лишняя койка и мы скажем: а чего бы тебе не остаться с ночевьём, дружище? — и он, ясное дело, не откажется. Будет у нас и сеттер, и пара полосатых кошек, пожалуй, но тебе придётся за ними смотреть, чтобы они не таскали крольчат.
Ленни тяжело засопел.
— Ага, пусть только попробуют таскать крольчат. Я им их чёртовы шеи враз сверну. Я… я их палкой так отхожу! — Он притих, бормоча что–то себе под нос, грозя будущим кошкам, которые осмелились побеспокоить будущих кроликов.
Джордж сидел, заворожённый собственным рассказом и теми картинами, которые так красочно рисовало ему воображение.
Когда Липкий вдруг заговорил, оба подпрыгнули на месте, будто их поймали за чем–нибудь нехорошим. Липкий сказал:
— И ты знаешь, где есть такое место?