О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии)
Шрифт:
Таким образом, мы видим, что ученым последовательно выполнялась исследовательская программа, задолго составленная Ф. Энгельсом. Ввиду отсутствия прямых доказательств, о чем с сожалением писал в свое время еще и Энгельс, автор этой книги был поставлен перед необходимостью идти по пути реконструкции начального этапа, путем гипотез и аналогий, что, естественно, привело к спорности, необычной форме и остроте многих положений. Это, например, относится к рассмотрению взаимосвязи труда и речи, инстинктивного и сознательного труда. Но, полемически заостряя внимание на вопросе о роли речи, предлагая оригинальное его решение, автор вовсе не отходит от трудовой теории происхождения человека, о чем свидетельствуют его слова: "Труд носил сначала животнообразный, инстинктивный характер, оставаясь долгое время не более как предпосылкой, возможностью труда в человеческом смысле, пока накопление изменений в этой деятельности и преобразование самого субъекта труда не привело к новому качеству --
Кратко изложить содержание этой книги практически невозможно -- настолько разнообразны и сложны поднимаемые автором проблемы. Они и сложны, и спорны, и в этом одна из положительных сторон труда Б. Ф. Поршнева. Но если все-таки попытаться выделить в содержании книги ее лейтмотивы, их можно свести к следующим.
Говоря о специфической особенности человека, автор считает таковой только истинно человеческий труд, т. е. труд, регулируемый речью, непосредственно с ней связанный. Именно речь делает возможным труд как специфически человеческую, сознательную, целесообразную деятельность. Поэтому ни прямохождение, ни производство простейших орудий, согласно автору, не являются еще признаками человека. Что касается предков человека от австралопитека до неандертальца, то их автор относит, согласно классификации Карла Линнея, к семейству троглодитид. Представители этого семейства производили элементарные орудия, пользовались огнем, обладали прямохождением, но у них не было речи, поэтому их нельзя назвать людьми, а их совместную жизнь -- обществом. Вот поэтому-то загадка возникновения человека сводится к объяснению возникновения человеческой речи.
Основное внимание в работе уделено предыстории речи. Привлекая огромный материал по физиологии высшей нервной деятельности, автор анализирует механизм нервной системы, который подготавливает возникновение нейрофизиологического механизма второй сигнальной системы. Руководствуясь принципом историзма в его диалектико-материалистическом понимании, Б. Ф. Поршнев подчеркивает, что методы современной науки позволяют вскрыть глубокие эволюционные слои в психике, мышлении, языке современного человека, что открытия последних десятилетий в области археологии, антропологии, лингвистики и других конкретных научных дисциплин расчищают обширное поле для диалектических обобщений.
Специальная глава посвящена феномену речи, которому придается роль важнейшего регулятора человеческого поведения, детерминанты на пути преобразования предчеловеческих уровней жизнедеятельности в истинно человеческие. Психофизиологическим коррелятом такой регуляции служит вторая сигнальная система. Этому понятию автор придает особое значение, поскольку в психофизиологическом плане вопрос о становлении человека трансформируется им в вопрос о преобразовании первой сигнальной системы во вторую.
Второсигнальное взаимодействие людей складывается из двух главных уровней и в свою очередь делится на первичную фазу -- интердиктивную и вторичную -суггестивную. Проведенные членения позволили автору подойти к раскрытию тонкого и сложного процесса генезиса второсигнальных связей между индивидами.
Раскрывая действие механизма суггестии, автор по существу присоединяется к концепции социального происхождения высших психологических функций человека, развитой известным советским психологом Л. С. Выготским применительно к психическому развитию ребенка. Согласно Выготскому, все высшие психические функции суть интериоризованные социальные отношения. "Человек, -- пишет Выготский, -- и наедине с собой сохраняет функции общения". По мнению Б. Ф. Поршнева, человек в процессе суггестии (внушения) интериоризирует свои реальные отношения с другими индивидами, выступая как бы другим для себя самого, контролирующим, регулирующим и изменяющим благодаря этому собственную деятельность. Этот процесс, согласно автору, уже не может осуществляться в действиях с предметами, он протекает как речевое действие во внутреннем плане. Механизм "обращения к себе" оказывается элементарной ячейкой речи-мышления. Дипластия -- элементарное противоречие мышления -- анализируется автором как выражение исходных для человека социальных отношений "мы - они". Следует подчеркнуть, что в контексте этой главы автор как бы оставляет в стороне достаточно исследованный вопрос о предметном содержании мышления, чтобы резче выделить и специально рассмотреть его социально-генетическое содержание. Однако такое представление, позволяющее детально проанализировать социальную сторону проблемы, оказывается несколько односторонним.
Рассмотрение физиологических оснований тех процессов, которые являются биологической предпосылкой социально-детерминированной речевой деятельности, непосредственно связывается с исследованиями "животно-образных инстинктивных форм труда" (Маркс). Переход от этих последних к собственно человеческому труду как раз и требует анализа формообразующей роли речи и соответственно социального общения. Как отмечается в книге, целесообразный, сознательный труд имеет три необходимых и достаточных основания -- создание орудий, речь и социальность. Они
Методологически Б. Ф. Поршнев прав, разделяя инстинктивный и специфически человеческий труд. Высказывание Энгельса "труд создал человека" имеет смысл лишь в том случае, если мы примем это разделение. Ибо если труд -- это только целесообразная, сознательная деятельность, то он возникает вместе с человеком, и тогда он не может его создать. Объяснить это можно, лишь используя понятие "инстинктивный труд" и выявляя, каким образом и под влиянием каких факторов инстинктивный труд предчеловека превратился в сознательную деятельность. Совершенно очевидно также, что отличие инстинктивного труда от сознательного состоит не в самом факте орудийной деятельности, а во включении сознания и, следовательно, речи, ибо вне речи сознания не существует. Таким образом, общая постановка вопроса в работе и то внимание в связи с этим, которое Б. Ф. Поршнев уделяет палеопсихологии, физиологии высшей нервной деятельности, проблемам речи и мышления не может вызывать принципиальных возражений. Однако, проводя грань между "человеком разумным" и его предками, автор в некоторых случаях недооценивает влияния инстинктивных форм труда на развитие предков человека. Видимо, следует думать, что этапы развития физического облика троглодитид определялись не просто приспособлением к среде, а именно приспособлением к процессу труда. Поэтому инстинктивный труд должен предполагаться как мощный фактор эволюции. Нельзя также недооценивать значения инстинктивного труда для возникновения речи.
Даже краткая характеристика излагаемых в книге Б. Ф. Поршнева проблем говорит о том, что это -- ценное исследование сложного комплекса антропологических, психологических проблем, анализируемых с позиций марксистской методологии. Автор решительно противопоставляет развиваемую им концепцию различным немарксистским воззрениям на антропогенез, широко распространенным в капиталистических странах и спекулирующим на трудностях и нерешенных вопросах в этой области знания. При этом автор стремился связать свой анализ с актуальными задачами борьбы против идейных врагов, против ложных взглядов на природу человека и его сознание.
Особенностью данной работы является также то, что, включаясь в острые современные дискуссии по обсуждаемым проблемам, автор защищает с присущим ему научным темпераментом и решительностью лишь одну из имеющихся в нашей литературе точек зрения. Это отнюдь не является недостатком работы, однако редакционная коллегия в ряде мест посчитала необходимым дать специальные пояснения, в которых указала на существование иных мнений.
Хотя и принято говорить о некоторых общепризнанных точках зрения в антропологии, археологии и других науках, среди ученых существуют весьма различные взгляды по отдельным, частным проблемам происхождения человека. В определенном смысле отсутствие единых мнений среди ученых объясняет и наличие в работе спорных положений. Они нашли отражение в решении целого ряда проблем: дивергенция троглодитид и гоминид, некрофагия, укорочение истории, специальный механизм межиндивидуального общения предлюдей, место и роль языка-слова в перестройке всей системы психофизиологических реакций и ряд других. Однако предложенные решения могут и не получить единодушного одобрения ученых, и, более того, некоторые из них могут быть признаны ошибочными. Но есть ошибки, рожденные трудностями творческого поиска. Делая такое предупреждение, мы твердо уверены в том, что все сказанное Б. Ф. Поршневым, несомненно, принесет пользу науке, заставив ученых пересмотреть, перепроверить, а может быть, вооружившись новыми данными, опровергнуть выдвигаемые им гипотезы.
Подвергая справедливой критике взгляды тех ученых, которые сводят трудовую теорию антропогенеза лишь к положению о роли создания орудий труда как решающего фактора в процессе формирования человека, автор, к сожалению, не упоминает о созданной в советской психологии теории исторического возникновения сознания, в которой формирование психики человека рассматривается как результат специфических форм общения, характерных для совместной трудовой деятельности примитивных еще коллективов. "Как бы ни была сложна "орудийная" деятельность животных, -- пишет А. Н, Леонтьев, -- она никогда не имеет характера общественного процесса, она не совершается коллективно и не определяет собой отношений общения осуществляющих ее индивидов". В противоположность этому человеческий труд, продолжает А. Н. Леонтьев, "является деятельностью изначально общественной, основанной на сотрудничестве индивидов, предполагающем хотя бы зачаточное техническое разделение трудовых функций...". Лишь отражаемое индивидом отношение его действия к деятельности других людей соединяет непосредственный результат его действий с конечным результатом деятельности. Но это и значит, что человек должен осознать значение своих действий. Способом же осознания является речь. Непосредственная связь языка и речи с трудовой деятельностью людей есть то главнейшее и основное условие, под влиянием которого они развились как носители "объективированного", сознательного отражения действительности.