О носах и замка?х
Шрифт:
2-ое фото: на нем остался лишь один из двух молодых людей с первой фотокарточки — прилизанный. Да и то, не сильно он уж и молод. Морщины углубились, отяжелели мешки под глазами. Либо он постарел, либо чем-то заболел, либо жизнь безжалостно его потрепала. Или же все вместе. На этом фото уже совершенно точно изображен Габен — среди переплетения трубопровода можно различить сигнальные трубы полицейской тумбы — их характерные очертания ни с чем не спутаешь. Здание, возле которого стоит Прилизанный, походит на один из домов Тремпл-Толл — множество узких лавчонок (протиснешься лишь боком), полуподвальные
3-ье фото: все та же кондитерская. Кадр чуть отдален, и видно, что, не только заведение, но и все здание испытывает не лучшие времена — почти все окна заколочены, к водостоку прислонился нищий — светится лишь окошко в двери кондитерской. На фото никого, кроме упомянутого нищего, нет.
4-ое фото: столпотворение возле кондитерской «Рид и Конфетт». Все окна по-прежнему заколочены. Собралась пресса. Возле двери стоят двое. Один — прилизанный с прошлых фотокарточек, постаревший еще сильнее, уже седой и согбенный, с головой, вжатой в плечи. И второй — низкорослый толстяк в дорогом костюме и высоком цилиндре, с сигарой в зубах. Эти двое пожимают руки. Толстяк демонстрирует самодовольный полумесяц улыбки объективу камеры. Прилизанный выглядит несчастным.
Вот и все, что было на этих фотокарточках. Подробнее рассмотреть не удавалось, к тому же доктора отвлекало сопение Джаспера и его макушка, лезущая вперед, а также размеренное, но нервирующее постукивание пальцев мистера Грилли по столешнице конторки.
Джаспер едва слышно посоветовал:
— Переверни, может, они подписаны… прямо как те, из экспедиции…
Натаниэль Доу перевернул фотокарточки. Три из них оказались чистыми, но вот на обороте четвертой, той, где толстяк и прилизанный пожимали руки, стояла подпись: «Ваш Ф.Ф. Фиш, с любовью и наидобрейшими пожеланиями».
— Ой-ой-ой, что творится-то, что творится… — взволнованно проговорил Джаспер.
— Мы возьмем их, вы не против? — Доктор поглядел на главу архива.
— Я никак не могу против, учитывая наличествующее у вас предписание.
— Разумеется. А можем мы узнать, где мистер Рид похоронен?
Глава архива развернулся на стуле, дернул рычаг под седушкой и на скрипучем подъемном механизме поднялся к верхним полкам шкафа, который темной громадиной нависал над всей конторой.
— Р… р… Рид.
Мистер Грилли достал книгу, на корешке которой значилось: «Р». Стряхнув устроившегося на ней паука, он отщелкнул замок и открыл книгу.
— Рид… Рид Лестер, Рид Мюррей, Рид Присцилла, Рид Регина, Рид Реймонд… Второе имя «Реджинальд». Участок номер тридцать девять, могила номер шестьдесят семь. Это северо-западный угол кладбища. Номера участков стоят на указателях на перекрестках между аллеями. Когда выйдете из архива, сразу поверните налево, пройдите два пролета, увидите старый клён — возле него сверните направо. И там ищите вашего мистера Рида.
— Благодарю вас, сэр, вы нам очень помогли. —
— Хорошего дня, — сказал мистер Грилли.
Глава архива поставил книгу на место, дернул рычаг под седушкой стула и спустя три рывка и пять секунд жужжания вновь спустился вниз. Кажется, он уже позабыл о посетителях:
— Хе-е-енсли, вы дописали запрос? Несите его мне срочно! Я подпишу и отправлю его этому пьянице и пройдохе, кладбищенскому смотрителю Дранкарду! Глядишь, если бы он хорошо делал свою работу вместо того, чтобы заливаться дешевым пойлом с утра до вечера, к нам бы не забирались никакие поджигательские крысы!
…Путь средь могил был уныл до невозможности.
Шел дождь. Он стучал по стеклянной крыше Чемоданного кладбища — будто бы шептал что-то, а кругом все потонуло в хмурости осеннего дня. Стало так сумрачно, что кэбмен, оставшийся ожидать пассажиров на аллее, был вынужден зажечь фонарь.
По кладбищенскому парку бродил ветер — он подбрасывал сброшенные клёнами листья и разметывал волосы Джаспера.
Мальчик топал за уверенно идущим вперед дядюшкой, и не мог заставить себя не читать эти имена и фамилии. Ему становилось жутко и невероятно одиноко от мыслей, которые его сейчас посещали: «Они живут жизнь, а потом просто… не живут…». А еще где-то здесь лежали мама и папа.
Доктор Доу находил дорогу превосходно — ему хватало бросить лишь короткий взгляд на то или иное надгробие, и он сразу же отмечал что-то на своей карте в голове. Он часто говорил, что просто невозможно потеряться или заблудиться, когда имеешь четкий и подробный маршрут. А мистер Грилли был предельно дотошен в указании пути.
— Ты что-то понимаешь, дядюшка? — негромко спросил Джаспер. Молчание тяготило его. — Что это за фотокарточки в папке Рида?
— Это история, Джаспер, — отозвался доктор Доу, не оборачиваясь. — История Машины, которая сначала была не в Габене, а затем оказалась в Габене. Это история двух людей, из которых остался только один. Я не до конца все понял, но то, что мне открылось, свидетельствует о двух вещах: предательстве и горечи. Эти фотокарточки нам оставили не просто так — они должны к чему-то вести. Я планирую тщательно изучить каждую, когда мы окажемся дома.
Снова повисла тишина.
— Ты помнишь, — снова нарушил ее Джаспер, — что как только мы взялись за это дело, ты сказал, что все уже свершилось и мы просто занимаемся вскрытием.
Доктор кивнул.
— Ограбление уже произошло, — продолжил мальчик. — Фиш уже все провернул. А Реймонд Рид уже мертв. Мы безнадежно отстали, и я вообще уже ничего не понимаю.
— Все встанет на свои места, — пообещал доктор Доу. — Так или иначе. Я, знаешь ли, просто терпеть не могу, пробелы. Мы их заполним. Обязательно заполним.
Доктор замолчал, видимо, о чем-то задумавшись. Джаспер решил было, что дядюшка уже ушел в себя, но тут он произнес:
— Меня очень беспокоят эти проникновения в архив.
— Ты хотел сказать — проникновение? Поджигатель?
— Нет. Проникновений было два. Та крыса, которая к ним заявилась.
— Крысоловы не нашли никаких следов крысы. Ты думаешь, это была никакая не крыса?
— Если продолжить строить догадки на основании тех сведений, что мы имеем, то я бы предположил, что «крысой» был мистер Каркин, или же кто-то из его пособников.