О прожитом с иронией. Часть третья
Шрифт:
– В этой!
Посмотрела папе в глаза, угадала ли? Николай улыбнулся милашке.
– Конечно, угадала! Держи.
Из-за спины появились две упаковки шоколадных батончиков.
– И тебе, Павлуша, подарок.
И сыну досталось два сникерса. Паша был раздосадован, ему не пришлось угадывать.
– Так нечестно…
Отец понял промашку и сразу отвлёк малыша:
– Павлуша, а про маму мы забыли. В какой руке ей будет подарок, как ты, Паша, думаешь?
Теперь серьёзным стало личико сына.
– Папочка, подарок маме в портфеле, у тебя ведь руки свободны.
Николай рассмеялся, посмотрел на Ольгу, потрепал сына по вихрастой головке.
– Умничка! Весь в меня, всё понимает. Конечно, в портфеле…
Младшее поколение с весёлым
Пахнуло спиртным.
Ольга насторожилась:
– Что за праздник? С кем отмечал? Дети тебя вроде как по телевизору…
Николай перебил:
– Всё расскажу. Покормишь? Слона бы съел.
Ольга махнула рукой в сторону ванной комнаты, дескать, руки мой.
Через пару минут муж с загадочной улыбкой сидел за кухонным столом, на коленях портфель. Ольга присела рядом.
– Ладно. Показывай, что за дефицит в портфеле.
Улыбка сползла с лица мужа.
– Вот так всегда, всю торжественность момента разрушила. Так и быть, принимай.
Из портфеля на стол легли: несколько банок консервов, в том числе две банки красной икры, маслины, оливки, два лимона, упаковка рыбы. По запаху Ольга поняла: это копчёная скумбрия. Невольно сглотнула слюну. Появились две коробки конфет, пара пачек печенья, колбаса и коньяк.
Она удивлённо пожала плечами:
– Откуда богатство? И как всё это портфель вынес. На вид маленький, но смотри, какой удаленький.
Николай усмехнулся:
– Места знать надо. Давай детишек корми, затем поужинаем, всё расскажу.
Взрослые ужинали ближе к девяти вечера. Дети отдыхали, теперь можно было неспешно пообщаться.
Николай поднял рюмку с коньяком, потянулся к жене.
– Оленька, а давай-ка выпьем за нас с тобой, за детей наших, за новую жизнь. Дай бог, сладится всё, и вырвемся мы из безрадостной тягомотины под названием жизнь.
Ольга отстранила рюмку.
– Такая уж и безрадостная? Мы при работе, дети обуты, одеты, ухожены, стол от яств ломится, вон коньяк в рюмках… Ты, словно киногерой, на экране телевизора мелькаешь. А? Что за пессимизм?
Николай, не отвечая, опрокинул рюмку, взял дольку лимона.
– А ты откуда про телевизор знаешь?
– Да Паша тебя на экране видел, даже слышал, как ты выступал. Я было не поверила, но после портфеля с яствами понимаю, не ошибся сын. Рассказывай, как это ты из инженеров в телезвёзды прорвался.
Николай рассмеялся.
– Было дело. Пришлось слово молвить. Ты же знаешь, завод третий год трясёт, директоров шесть человек поменялось, своих уже народ и не помнит, сейчас всё пришлые да пришлые. От их руководства лучше не становится. Понимаешь, лакомый кусок наш завод, долби его не долби, всё одно кусок лакомый. И снабжения централизованного нет, заказчики разбежались, цеха сами на себя работают, а живёт предприятие. Я думаю, если его и вовсе разгромят, кусок всё одно вкусный. Земля. Земля сама по себе и без стен дорого стоит – Подмосковье. Да ладно, это теория, ты знаешь. А вот что новое. Я тебе ещё не рассказывал. Появился новый кандидат в собственники, человек умный, деловой. В отличие от некоторых он не ваучеры скупает и бандитов в цеха засылает, а с людьми общается, о своей программе говорит. Он и меня приглашал на беседу. Мысли дельные, о перспективе говорил, мол, оборудование у англичан и немцев купит, управление переустроит, дельным людям, заводчанам, дорогу даст, ну и так далее. Попросил поддержки. Обо всех говорить не буду, я лично обещал поддержать. А сегодня телевидение приехало, да не местное, центральное, аж два телеканала. Народ в актовом зале собрался. Шум-гам, дельные выступления, конечно, были, и мне слово дали. Минут пять говорил. После всего он вновь пригласил в кабинет, и не только меня, человек пять было, всё инженерный состав. Поблагодарил за поддержку, сказал, в команду берёт. Коньяк выпили, ещё пообщались, затем помощники по пакету, так сказать, гуманитарной помощи выдали и конверты. Кстати, ещё и не смотрел,
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и передал жене.
Конверт был заклеен. Ольга опасливо взяла в руки, покрутила, повертела, посмотрела на свет, аккуратно вскрыла.
– Ого! Да здесь доллары… Триста пятьдесят долларов. Это же… Постой… Это же больше четырёхсот тысяч… Это… почти полгода моей работы в библиотеке! Ничего себе!
Николай откинулся на спинку стула.
– Вот так, моя дорогая!
Затем, словно вспомнив начало разговора с супругой, спросил:
– А что, действительно меня показывали по телику?
Жена, всё ещё не отрывая взгляд от долларов, ответила:
– Да. Паша тебя видел.
Чуть захмелевшему Николаю хотелось расспросить, мол, как он со стороны, хорош ли, долго ли показывали и прочее, но жена сама не видела, Пашка многого не понял, придётся завтра искать свидетелей «телевизионного триумфа». Впрочем, фрагмент показывали днём, к тому же в записи, так что вряд ли кто из знакомых его узнал.
2
Однако Николай был не прав. Кому надо, видели его. Кроме простого люда, мающегося от безделья в будни у телевизора, смотрели телик некто Артём Кротов и Михаил Хромов. Этих мужиков лично Николай не знал, но те знали его, по крайней мере, в этом были уверены.
Хромов и Кротов к категории обычных граждан не принадлежали, фамилии свои, имена давно не вспоминали. В бандитском миру наречены кличками: Кротов был Кротом, а Хромов отзывался на погоняло [1] Хром.
Как они оказались у телевизора? Всё просто. После очередного налёта банда, в составе которой были Крот и Хром, вынуждена на время разбежаться. Налёт был неудачен, денег взяли немало, золото прихватили, но сработавшая сигнализация не позволила довести дело до конца, налетела милиция, подстрелили кореша Цыпу, а поскольку Цыпа молод и труслив, бугор [2] не исключил, что может сдать банду. Пришлось залечь на дно. Разбежались кто куда. Хром с Кротом под Тулу слиняли. Чёткой договорённости о каналах связи, контактах не было, потому не исключалось, что их гоп-компания может распасться. Но это не касалось Крота и Хрома, эти парни от бугра никуда. Крот бандитствовал не первый год. Рос без родителей. По малолетке отсидел три года, вышел, вновь загремел на нары, и лишь внимание Саши Токарева, их нынешнего главаря по кличке Ток, не позволило Кроту спиться и вовсе опуститься на дно. И вот уже два года Крот шестерит [3] у Тока, а тот держит подельника в ежовых рукавицах. Хром моложе Крота, в банде год. Но мужик деловой, резкий, смелый, озорничает порой и больно до женского пола неравнодушен, но братва да и Ток в нём всегда уверены.
1
Воровской жаргон. Кличка, прозвище человека, как зовут его в определенных кругах. Это слово широко используется в местах лишения свободы.
2
Воровской жаргон. Авторитет в преступной среде.
3
Воровской жаргон. Прислуживать, угодничать, быть на побегушках.
Отсиживались подельники в небольшой деревеньке. Местечко вполне цивилизованное, свет, телевизор, вода – всё есть, лишь сортир во дворе, но это не страшно, главное, тепло, тихо и магазин недалече.
Подельники, ожидая весточки от Тока, пили водку и пялились в телевизор.
Николая Грача первым усмотрел Кротов, хоть и величался бандит Кротом, но в отличие от полуслепых животных оказался глазастым.
– Хром, смотри, Корень, ей-богу, Корень!
Хром лениво повернул голову к телику.