О сладких грёзах и горьких зельях
Шрифт:
— Пусти, я тяжёлый, — пробормотал он невнятно.
— Обсудим это в спальне, — отбрила я автоматически.
Он сдавленно фыркнул в ответ.
— Обещаешь?
Ну, если понимает пошлые шуточки — значит, ещё не помер.
— Гарантирую. Духа-слугу позвать сможешь?
— Духа-слугу? — он растерялся. — Но у меня нет…
Я нахмурилась.
В принципе, это даже логично. Начни он тут направо и налево бросаться словами на древнем языке, то рано или поздно точно задался бы вопросом, с чего это обожаемые супруга и доченька визжат и плавятся в ответ на некоторые чары. Да и был
— Ничего, — пробормотала я. — Весело пойдём. Никого звать не надо! Запевай считалочку. Десять придурков в ведьмин влезли дом. Один из них перецепился за углом. Острый топор и нету головы — но, там и не было мозгов, увы. Девять придурков…
В общем, худо-бедно мы под эти жизнеутверждающие мотивы дошли до одного придурка. И до супружеского ложа, на которое я, поднатужившись, свалила своё сомнительное семейное счастье.
— Ты ужасно поёшь, — сказал он с какой-то беззащитной улыбкой. — И песня просто кошмарная. И рифмы нет!
— Всему тебя учи, — скривилась я. — Ты должен был сказать, что я пою, как соловей!
— Извини, милая, но это очень простуженный соловей. Ну, и немного больной на голову.
Я не выдержала и расхохоталась. Он рассмеялся тоже. Я чувствовала, как силы возвращаются к нему, и тихо радовалась этому.
Хотя в целом, конечно, та ещё ситуация. Веселимся, как дети малые, будто и не было между нами… да чего только не было.
Хотя… кое-чего так и не случилось, верно? И здесь это можно исправить. Он этого не вспомнит, и маленькая шалость никак не отразится на нашей работе. Здесь над нами не довлеют тени прошлого, нас не разделяют интриги, годы войны, смерти, страхи и маски. Это как сон, не так ли? А во сне можно себе позволить всё. Идеальное преступление, о котором никто никогда не узнает… В конечном итоге, имею же я право на своё неслучившееся?
Я осторожно легла рядом с ним, переплетя наши пальцы, и проверила свои внутренние резервы. После ментальной битвы с ролью и конфликта со служанками меня не хватит сейчас на решающий удар. В предрассветный час, когда Тьма сильнее всего — вот когда я сделаю это. А пока…
Наши с ним мысли шли в одинаковом направлении, безо всяких сомнений. Он потянулся ко мне, и я не стала на сей раз его отталкивать.
5
— Мама, проснись, — теребили меня маленькие ручки. — Мамочка, пожалуйста…
— Ещё рано, — сказала я сонно. — Малыш, ну что с тобой?
— Мама, мне страшно.
Я устало вздохнула и, чуть приоткрыв глаза, ласково провела рукой по волосам дочери, слегка пощекотав маленькие рожки. Её жёлтые глаза чуть светились в неверном утреннем полумраке и были полны страха, хвост беспокойно метался.
Я поморщилась: голова отчего-то была тяжёлой. С другой стороны, чему удивляться? Мы с Наром, как ни крути, почти не спали этой ночью. Даже ужинали в постели, обсуждая планы на будущее. Сложно поверить, что скоро гонения на изменённых закончатся. Мы сможем, наконец, покинуть поместье и рассказать правду о нас всему миру… и
— Мама, ты должна встать, — Алеа продолжала меня теребить, плача. — Пожалуйста!
Я вздохнула и села в кровати, отметив, что муж, наверное, уже ушёл в лабораторию.
— Тебе приснился страшный сон, милая? — спросила я успокаивающе.
— Нет, — она отчаянно покачала головой. — Мама, меня пугает та, другая девочка.
Это ещё к чему?
Я потрясла головой. Чт0-то было не так.
— Какая другая девочка?
— Мама, с ней что-то не так. Она хочет меня съесть. И её отражение…
Отражение…
Я поймала сосбственно отражение в оконном стекле.
И вспомнила.
Шарахнулась от очередного наваждения. Оно стояло, глотая слёзы, и умоляюще таращилось на меня.
Магия Замка явно учла прошлые ошибки: этот ребёнок мог бы быть моим. Он ощущался, как мой. Но, разумеется, это был очередной обман, на этот раз слепленный специально под меня.
И ведь сама же позволила загнать себя в эту ловушку! Чем я думала, когда позволила себе втянуться в игру эмоционально, реализовать здесь (здесь!) своё несбывшееся? Проклятье! Ид-диотка! И ведь вообразила же себя взрослой умной женщиной, а пошла на поводу у глупых чувств, как какая-то сопливая первокурсница провинциального магического вуза, куда берут всех, кто умеет говорить и — в теории — думать?
Я сдавленно простонала.
— Мама? — Алеа… вот ведь гадство… наваждение умоляюще смотрело на меня. — Мамочка, надо спешить. Происходит что-то плохое.
— Да уж, — сказала я ей мрачно. — У меня новость: тебя не существует.
На удивление, она не стала отрицать (сразу видно, моё наваждение). Вместо этого она доверительно сказала:
— Наверное, да. Но я всё равно не хочу, чтобы меня съели.
Что же, предельно логичная позиция, ни отнять ни прибавить. Алеа… Я покачала головой. Как же глубоко в мои воспоминания проник Замок, если докопался и до этого?
Не буду говорить за всех юных влюблённых барышень на свете, но я в пору своего отрочества была редкостной мечтательницей. Почти лишённая человеческого общения (если не считать родителей и лесных духов за таковое), я незамедлительно придумала себе красивую любовь к прекрасному принцу. Кандидат на сию должность был избран и утверждён в первом же чтении: у лорда-губернатора провинции Улыбок, с землями которого соседствовала наша мельница, был лишь один сын. Писанным красавцем не назвать, но парень был отлично сложен, умён, воспитан и окружён ореолом тайны. Что ещё нужно для неокрепшего юного разума?
К чести своей скажу, что умом я прекрасно понимала всю безнадёжность своего увлечения. Тем не менее, эмоциональная и гормональная буря — штука страшная. Забираясь в темноте на крышу, глядя на звёзды, я в деталях воображала нашу счастливую жизнь. Что Саннар полюбит меня даже демоном (угу, конечно же), что у нас будет дочка по имени Алеа и сын Тьен (искренне надеюсь, что хотя бы он не бродит теперь по Замку), что мы укроемся за стенами его родового поместья от Чистильщиков… ну, вы сами всё понимаете, да.