О Сталине без истерик
Шрифт:
– Случайность…
– Почему случайность? Мой близкий друг в то время был парторгом факультета, а я беспартийным. Он знал все мои «грехи». И вместе с тем благодаря ему я остался в аспирантуре. На третьем курсе меня собирались исключить за нехорошие разговорчики. Спас секретарь парткома университета, который также многое обо мне знал.
Дело в том, что уже во время войны сформировались сильные антисталинистские настроения в стране, среди бывших фронтовиков на этот счет появилась какая-то солидарность. Но после смерти великого вождя мой антисталинизм утратил смысл. Сталина уже многие клеймили открыто. И я стал относиться к нему как к явлению истории, отстраненно и взвешенно. Я вообще не против ни Сталина, ни Ленина, ни коммунизма… Не против
…Я русский человек, я не хочу отрекаться от русской истории. Даже когда меня выгнали из Союза, и я приехал на Запад, тут решили, что я сразу начну играть роль антисоветчика. А я был единственный из приехавших, кто сказал: «Я советский человек». И я все время подчеркивал это. Я не собираюсь свергать режим, это не моя задача. А то, что я пострадал от этого режима, я считаю реальностью, которую надо проанализировать и которой надо дать оценку, не более того…
Кандидатскую диссертацию я писал о «Капитале» Маркса в 1954 году. Эта диссертация была запрещена тогда, находилась в секретном фонде, циркулировала в машинописных копиях, это был предшественник самиздата 1960-х, 70-х годов. С ней у меня случилась забавная ситуация. Ее не выпустили на защиту, потому что я отказался ссылаться на Сталина. И вы знаете, кто мне помог вытащить диссертацию на защиту? Был такой Александров, заведующий отделом ЦК. Он дружил с Марком Донским. А я знал Марка Донского через своих друзей Григория Чухрая и Карла Кантора. Так моя история дошла до Александрова, и он, не читая, приказал выпустить работу. Так что в моей судьбе случались странные переплетения.
…В Германии у меня вышла книга «Нашей юности полет», в которой я подхожу к Сталину с объективно-социологической точки зрения. Сталин совершил огромные злодеяния. Но вместе с тем, на мой взгляд, он является величайшим политическим деятелем XX века. Великий не значит хороший. Наполеон – мерзавец, но XIX век – это век Наполеона. XX век я считаю веком Ленина и Сталина, самых крупных политических фигур. Когда у нас говорят «великий», подразумевают «добрый», «хороший»… Чепуха. Чингисхан – великий исторический деятель, но о нем не скажешь, что он добрый, хороший. А сколько было добрых и хороших, но ничтожеств!
В книге я даю свое понимание сталинской эпохи и мое отношение к ней.
– И себя вы тоже считаете ее продуктом?
– Несомненно… Я считаю себя продуктом, прежде всего, той эпохи. Но это не значит, что я сталинист. Ничего подобного. Сталинская эпоха породила много людей, к которым я отношусь с величайшим уважением. Собственно, мое поколение спасло страну от гитлеризма, я имею в виду людей, родившихся в восемнадцатом, девятнадцатом, двадцатом, двадцать втором годах, то есть в сталинские годы достигших зрелости. И моему поколению не повезло больше всех, это оно вынесло самые большие тяготы советской истории. К моему поколению принадлежат такие люди, как Солженицын, Окуджава, Галич, Сахаров.
– Скажите, вам приходила мысль сравнить Сталина с Гитлером?
– Я всегда протестовал против такого сравнения. В свое время была в ходу такая шутка: «Кто такой Гитлер? Это мелкий бандит сталинской эпохи». Эту шутку я пустил в оборот еще в сороковом, когда появились тенденции такого сравнения. Сталин и Гитлер – это качественно различные явления. Другое дело, они уподоблялись друг другу. Но это же естественно, в истории так бывает, когда соприкасаются враги, они уподобляются друг другу во многом. Но эти двое – принципиально различны. Гитлер – явление западной демократии. Сталин – явление коммунистической системы. Гитлера надо было судить как преступника. Сталин не был преступником. При нем совершалось много злодейств, но Сталин – явление нового качества, Сталин – явление коммунистической революции.
– Но
– Чингисхан тоже уничтожал людей. Он занимал какой-то район и десятки или сотни тысяч людей вырезал. Вы будете сравнивать Чингисхана с Гитлером? Мало ли кто кого вырезал! По приказу президента США на японцев сбросили две атомные бомбы. Будем сравнивать? А что тогда выбирать в качестве критерия? Если коварство, уничтожение людей без суда и следствия, то пропадут все основания для серьезного отношения к истории. Сравнивать вы можете кого угодно с кем угодно. Черчилль был подлец, да и еще какой, а его считают на Западе великим политическим деятелем, хотя в сравнении с Гитлером и Сталиным он – червяк. Все зависит от того, с какой стороны подойти: с моральной, юридической, социологической или исторической.
– А не говорит ли в вас сейчас холодный логик?
– В данном случае я подхожу к проблеме как социолог. Я не политик, никогда им не был. На короткий промежуток времени я попал в группку, которая хотела убить Сталина, но мы не имели политических целей, у нас не было задачи преобразования мира. Лично мной двигал протест: тяжелое положение, разорение деревни, голод и так далее. Кроме того, меня раздражал сам путь Сталина и то, как его возвеличивают. Я сейчас написал много критических статей о Горбачеве не потому, что я питаю к нему какие-то положительные или отрицательные эмоции, а потому, что здесь, на Западе, его стали раздувать до размеров величайшего политического деятеля XX века. Чепуха это! Такие вещи у меня всегда вызывали протест. У меня к Сталину было особое отношение, он символизировал для меня мир зла. И, хотя я знал, что мы погибнем и ничего из нашей затеи не выйдет, моими настроениями владели демонические начала, был враг – огромный, масштабный, и борьба с этим врагом для меня была адекватной ему…
– Вы были членом партии?
– Я вступил в партию после смерти Сталина как антисталинист и меня принимали как антисталиниста. Здесь, на Западе, не знают, что антисталинское движение началось еще при жизни Сталина. После его смерти борьба против сталинизма шла прежде всего в партийных организациях. И я вступил в партию с намерением бороться против сталинизма уже на открытом профессиональном уровне. Вскоре выяснилось, что все это чепуха, все стали антисталинистами, и мое пребывание в партии – чистая формальность… А потом, это было еще до публикации «Зияющих высот», я пришел в партбюро и сказал: «Исключайте». Не потому, что я считал партию плохой, а потому, что я стал совершать поступки, несовместимые по тем временам с пребыванием в партии.
– Но при этом вы говорите, что остаетесь коммунистом?
– Я был воспитан как идеальный коммунист. В моем окружении были такие «настоящие коммунисты». Это мой дядя, брат. Таких верных идее людей было много, и я считаю, что наша страна победила Гитлера потому, что были такие люди, которые бросались на амбразуры, под танки. Сейчас из Александра Матросова сделали анекдотическую фигуру, а на фронте видел таких людей, которые, услышав: «Коммунисты, вперед!», шли в бой первыми и погибали. Я не хочу все это вычеркивать из нашей истории. Я согласен с тем, что на Западе меня считают острым критиком коммунизма, но я не антикоммунист. И я считаю, что хоронить коммунистическое общество не стоит.
Для справки:
Сын рабочего и крестьянки, А. Зиновьев в 1939 году поступил на философский факультет МИФЛИ. За выступления против культа личности Сталина исключен из комсомола и института. В годы Великой Отечественной войны был танкистом, летчиком, награжден орденом Красной Звезды, медалями. Окончил философский факультет МГУ, защитил кандидатскую и докторскую диссертации.
За опубликование на Западе романа «Зияющие высоты» (1976) был уволен с работы, лишен степеней, званий и наград. После того как в 1978 году на Западе вышел его сатирический роман «Светлое будущее», в котором подвергся критике Л. И. Брежнев, Зиновьева вынудили покинуть СССР, иначе ему грозила тюрьма, а семье – высылка в Сибирь. Лишен гражданства.