О свободе
Шрифт:
– Доаш, ну не будут же они его есть!
– раздражённо прошипел Миссэ.
– У него же только мясо ядовитое. Хватит уже!
Брат недовольно на него посмотрел и повернулся к нему спиной. Миссэ тяжело вздохнул.
Утром всех разбудил паникующий Низкан. Его спутники имели возможность первый раз видеть мужчину в таком состоянии. Он нервно осматривался, морщился от боли и тёр затылок. При этом мужчина постоянно приговаривал:
– Исчез... пропал...
– Низкан, что такое?
– обеспокоенно спросила его Дарилла.
Разбуженный Риалаш сонно посмотрел на паникующего мужчину, ощутил тёплую тяжесть на своей спине и произнёс:
– Да у меня
– наагасах широко зевнул.
– Дарилла, забери его.
Недоумевающая девушка выбралась из своего одеяла и на коленях подобралась к нагу. Спросонок она никак не могла понять, о чём вообще идёт речь и что именно пропало. Приподняв одеяло, девушка обнаружила на спине наагасаха детёныша. Он сладко спал, свернувшись клубочком.
– Какой он милаха!
– вырвалось у Дариллы.
– Он там не нагадил?
– Ерха моментально нарушил ауру прекрасного.
Девушка только фыркнула в ответ и осторожно приподняла малыша. Но зверёныш проснулся сразу же, как почувствовал её пальцы на себе. И испуганно заверещал, хватаясь крохотными коготками за рубашку наагасаха. Дарилла быстро передала детёныша Низкану. Мужчина прижал его к груди, и малыш, подняв мордочку вверх, начал издавать такие звуки, словно жаловался ему.
Через час путники собрались и были готовы отправиться в дальнейший путь. Детёныша покормили, но в этот раз Низкан не стал рисковать и дал ему всего два крохотных кусочка мяса. Мясо добыл Ерха, пока все спали. Он-то всё равно на посту был. И вовремя заметил, шествующую мимо их стоянки крупную птицу. Видимо, она была совсем глупа, либо же люди так редко сюда заглядывали, что пташка не знала, что их нужно бояться. Старику даже лук не понадобился. Один бросок ножа, и у зверёныша появилась еда.
Птичка оказалась жирной, Ерхе сперва даже не хотел отдавать такое богатство на пропитание мохнатой зверушки. Но не заставлять же его с голоду подыхать? Мясо Низкан мелко-мелко порубил, сложил в плотный кожаный мешочек, который приторочил к седлу. Полуголодного детёныша мужчина опять уложил в мешок. Испачканную переноску накануне вечером в ручье прополоскал Ерха, но от неё всё равно ощутимо тянуло неприятным запахом.
Закончив с этим, путники наконец-то двинулись в дальнейший путь. Вчера они потеряли из-за свалившихся на них забот менее половины дня, и это время теперь было необходимо нагнать. Первоначально они планировали добраться до Агрехи на вторые сутки, в середине второй половины дня. Но сейчас было бы удачей добраться до заброшенного города хотя бы к вечеру. Риалашу не хотелось оказаться рядом с развалинами в темноте: в таких местах любили устраивать свои логовища звери. Наагасах подумывал, когда они окажутся на месте, попросить Низкана посмотреть, нет ли там кого-то крупного. А если есть, то где. Но тот с утра не мог пользоваться своим даром. Видимо, прошлым днём слишком часто его использовал, приглядывая за своим питомцем. За что сейчас и расплачивался. Он не мог даже положить детёнышу мясо в рот. Хорошо, что малыш и сам прекрасно вырывал еду из его пальцев.
К полудню на севере, в верстах трёх от путников, показались две высокие горы. Жрецы Ваирака, объясняя наагасаху путь, называли их Указующие Персты. Они действительно были похожи на пальцы, длинные и тонкие, устремляющие к небу. Казалось, что их склоны соприкасаются, но, по словам тех же жрецов, между ними должен был быть проход, который вёл в долину, окружённую кольцом гор. В северной части этой долины должен располагаться ещё один проход, идущий наверх, на обширное каменное плато. Именно
Менее чем через час путники приблизились к Указующим Перстам. Между ними действительно был проход - шириной в четыре сажени и длиной в восемь. Когда они его миновали, перед ними открылась зелёная долина, поросшая травой и цветами. Сладкий запах наполнял здешний воздух.
– Духота-то какая, - пожаловался Ерха.
Было действительно душно. Окружающие долину горы не пропускали ветра, поэтому воздух здесь стоял. Трава лишь иногда покрывалась рябью. Но зато какая красота открывалась глазу! Какой пышный травяной ковёр окружал путников, какие цветы росли здесь! Лошади, питавшиеся весь прошлый день жёсткой и сухой травой, с жадностью набросились на сочную зелень, не желая двигаться дальше. С большим трудом путники всё же добрались до северной части долины, и там Риалаш решил сделать привал. Солнце всё равно уже шло на закат.
Расположились они у ручья. Пока Риалаш, Дарилла и Ерха занимались разбивкой лагеря, Низкан вытащил детёныша из мешка и, положив его на одеяле, обеспокоенно ощупывал. Мужчина кормил зверёныша мало, но часто: один-два крохотных кусочка, но каждый час. В итоге пузико у малыша стало круглым и упругим, как барабан, а сам детёныш был вял и сонлив.
– Хватит мять ему лапы, - крикнул Ерха, проходя мимо.
– Обожрался - пусть спит.
Низкан как всегда его не понял.
– Ты можешь по-давридански говорить?
– раздражённо попросил мужчина.
Общение в их компании вообще странное сложилось: трое говорили между собой по-давридански, а четвёртый, Ерха, общался почти всегда по-нордасски. При этом давриданский он хорошо понимал, говорил только неважно
Старик хмыкнул, услышав вопрос Низкана, и продолжил кашеварить дальше.
Рядом с вольным присела Дарилла и с любопытством посмотрела на спящего зверёныша. Сегодня ей выпала обязанность позаботиться о лошадях. Риалаш не пустил её на поиски дров. Деревья и кусты росли только у подножия гор, а так далеко наагасах не хотел её отправлять. Поэтому ей поручил лошадей, а сам направился за дровами.
Возвращаясь с охапкой сухих веток, Риалаш как бы невзначай бросил:
– Ты только Дарилле его не отдавай.
Низкан недовольно нахмурился.
– Даже не думал, - мрачно ответил он.
– А почему это мне нельзя?
– обиженно протянула девушка.
– Женщине нельзя доверять заботу о животном, которое в будущем должно стать грозным зверем, - наагасах бросил ветки рядом с Ерхой и ехидно улыбнулся.
– Иначе грозным оно не станет никогда.
– Неправда!
– обиделась за весь женский род Дарилла.
– Я своей сестре Роише как-то отдал яйцо водяного дракона, - поделился Риалаш.
– До сих пор жалею об этом. Уж лучше бы Аршавеше отдал.
Девушка посмотрела на нага с любопытством.
– А что с драконом стало?
Наагасах тяжело вздохнул и, пристально посмотрев на неё, ответил:
– Это бесполезно описывать. Это нужно видеть.
И завершил на этом разговор, оставив девушку в недоумении хлопать глазами.
Ели они в сумерках, сидя на одеялах. На небе уже появились луна и волчий месяц, блестели зарождающиеся россыпи звёзд. В горах они почему-то казались ближе. Иногда возникало ощущение, что стоит протянуть руку и можно хватить звезду. Рядом шумело море травы: откуда-то всё же проник ветер и теперь игрался с длинными листьями и стеблями. Тихо переступали лошади, трещал костёр. Где-то за горной грядой кто-то выл. Но вой звучал далеко и ничуть не пугал.