О Тех, Кто Всегда Рядом!
Шрифт:
— Чего нет? — этот глупец вместо немедленных действий продолжает строгать свой дрын и выяснять всякую ерунду!
— Прячься, Иштван!
— Вот еще! — хмыкает он. — Чего ради-то? У меня вот и лук сейчас готов будет!
Святые Духи, простите ему его скудоумие и необразованность!
Поворачиваю его к склону и отвешиваю могучего пендаля! Он даже не успевает толком воспротивиться, машет руками как птица, но удержаться на краю не может, потому что я еще немного добавляю. И этого хватает, он срывается и катится вниз.
— Лежи там и молчи, дурак! — ору вдогонку.
— Тебе тоже лучше исчезнуть, —
Мне недосуг выяснять пределы ее сил, потому что Анку приближаются, но у меня в кармане лежит припасенный для таких случаев документ.
— У меня подорожная есть!
— Нет, — она подходит ближе. — Нету у тебя подорожной. Здесь прошло уже три недели, она у тебя просрочена.
— Как же… Позавчера ведь корчмарь…
А сам понимаю, что если уж по мирам нас носило как щепку в водовороте, то со временем могло тоже что угодно произойти. Удивительно, как я не оказался здесь за пару сотен лет до своего рождения! Кстати, нужно будет у Хине-Тепу спросить о такой возможности! И Тим справил мне не подорожную, а отметку о присутствии, что совсем не одно и тоже, ведь Вайтра, кажется, совсем не близко.
Однако предпринять ничего не успеваю — Анку уже совсем рядом и меня заметили наверняка. Если я сейчас свалюсь вслед за Иштваном, нас поймают обоих. В этом никаких сомнений нет, потому что как-то раз видел я уже кровососов на охоте.
Как забавно — после стольких мытарств вернуться и сразу же наткнуться на Этих. Понесло же их в такую рань!
В голове мечется одна мысль: прихватить с собою хотя бы одного. Но я очень же хорошо понимаю, что без помощи Туату исполнить это будет практически невозможно. Пырнуть-то одного я своим тесаком успею, но вот убить, отрубить голову… С этим могут возникнуть сложности.
Хорошо хоть Иштван заткнулся. Если додумался обратно в нору заползти, то, может быть и живой останется.
Пока рассуждаю, руки сами вынимают тесак и прячут его в широком рукаве. Пальцы цепляются за Эоль-Сег, но Сида кладет на них сверху ладонь:
— Не нужно. Эоль-Сег убивает единожды, а потом нужно ждать много лет.
Жалко, но один мертвый Анку погоды не сделает.
— Хине, почему ты думаешь, что не сможешь их уговорить?
— Эти Анку из Сида Нуаду и никто не станет им противиться, чтобы не испортить отношение с Сидом. Эти Анку приходят не за людьми, их посылают за кем-то из нас, если Владыке Нуаду потребуется наше присутствие. — Обычно бесстрастный голос Хине все больше грустнеет. — Моим уговорам они не поддадутся.
— Давай их убьем! — я пытаюсь достать свой тесак, но на руку тихо ложится шестипалая, почти прозрачная ладонь.
— Не надо, Одон. Ты ничего не успеешь сделать. А если они падут от моей руки, что тоже вряд ли случится, то мне можно будет, не продолжая дела, возвращаться в Сид Беернис. Недолго ждать других посланников Нуаду, а потом смиренно покинуть миры. Навсегда. Потому что Сид Нуаду — выше всех. Выше нас, выше ушедших фоморов. К их словам, говорят, прислушивается сама Хэль! Их мало, но они самые старые и сильные. Это Великий Сид среди Великих Сидов. Обычно им нет до нас дела, и тем более до вас…
Она замолкает, потому что Эти оказываются уже совсем рядом.
Теперь и я замечаю отличия: их одежды не были черными, скорее темно-синими,
И кони под ними… Статные. Это не кони, это цари коней! Одинаковые, как близнецы. Длинные гривы, ухоженные, разделенные черными шнурами на сотню прядей, умные глаза — светло-карие, почти оранжевые, холка на ладонь выше моего роста и каждое копыто как добрый котел. Таким один разок по лбу получишь и уже никогда не встанешь!
Туату видят не так как люди и, должно быть, Хине заметила еще какие-то отличия от обычных кровососов, но мне хватило и отмеченного, чтобы понять, что передо мной совсем другие существа, не те, к присутствию которых я привык.
Как у них все запутано, у этих Туату — то можно, это не можно, здесь беги, там стой — нельзя никогда знать заранее, что тебя ожидает. Признаться честно, раньше я немного завидовал той силе, что досталось Туату от Святых Духов, хотя и не был уверен, что происхождение этой силы — святое. Скорее уж от бесов. Но теперь, видя и ведя их странную жизнь, где время не течет, а скачет; где каждый шаг может обернуться большими трудностями в будущем или даже прошлом; где иногда нет разницы между верхом и низом; где нет никакого постоянства, а условия существования меняются от чьей-то прихоти, я начинаю сомневаться в том, что быть Туату — это здорово. Это не награда, скорее, наказание.
Держу в кулаке рукоять своего тесака, спрятанного в рукаве, и исподлобья слежу за окружающими нас Анку.
Туату молчит. Не знаю, испытывает ли она страх, или ей просто нечего им сказать, но она молчит, как провинившаяся девчонка, потупив взор и вздрагивая при каждом всхрапывании жеребцов.
Кони живые, Анку Нуаду — дохлые. От них ощутимо веет вечностью и прахом.
Я соображаю, что еще никогда не был настолько близок к смерти. Ни когда дрался с десятком Этих в Вайтре, ни когда удирал от разбойников близ Арля, ни когда нес в руке голову Клиодны.
Мы все молчим и я слышу, как бьются разгоряченные скачкой сердца жеребцов. Такое отчетливое буханье, низкое и настойчиво лезущее в самое темечко!
Один из Анку несколько раз шлепает своего коня по шее — ласково так, успокаивая, второй поднимает своего жеребца на дыбы, перед моим лицом мелькают подковы — каждая не меньше двух моих ладоней. Я невольно чуть приседаю и закрываю голову руками. Пытаюсь закрыть, потому что в правом рукаве все еще тесак и она не сгибается. Конь громко ржет и от этого звука становится больно в ушах и по спине пробегает целая армия мурашек.
— Человек и Туату Сида Беернис вместе, — раздается в голове шелест, чудесным образом складывающийся в знакомые слова. — Это удивительно.
Я уверен, что ни один из этих странных Анку не произнес и слова, и, тем не менее, я отчетливо слышал все, что они хотели сказать.
— Сид Нуаду должен был знать об этом раньше, — снова шелестит что-то прямо в голове.
Мне становится по-настоящему страшно! Если я слышу их мысли, то и мои должны быть для них открытой книгой. А там, в этой книге, любая глава начинается со слов «Нужно убить всех Анку»! И заканчивается другими: «в моем поясе — четыре фунта чистого серебра для вашей погибели, твари»!