О темных лордах и магии крови
Шрифт:
Я, перевернув тяжелую страницу книги, посмотрела на дядю Тадора и тихо спросила:
«А если я выгорю?»
«Ты? — Он лукаво глянул на меня своими теплыми карими глазами и загадочно ответил: — Запомни, девочка моя, в твоей жизни для разрешения большинства проблем будет достаточно лишь капельки твоей крови».
«Как с волчонком?» — тут же спроста я.
«Как с волчонком», — улыбаясь подтвердил дядя Тадор.
И я открыла глаза.
Надо
— Очнулась твоя бабочка, — раздался неприятный скрипучий голос. — Скажешь ей все сам. В конце концов, сам сжег, сам и скажешь.
Я медленно повернула голову и увидела лицо того самого старика-целителя, который являлся дедушкой лорда Гаэр-аша. Выглядел сейчас мужчина странно — домашний халат, совершенно черные и никак не седые волосы, изрезанное глубокими морщинами лицо и серо-синие, абсолютно лишенные старческой мутности глаза. И эти глаза старик мгновенно отвел, словно не хотел встречаться со мной взглядом.
А затем тихо выругался, помянув разом Тьму, внутренности прогнивших умертвий и почему-то глаз злейшего врага, а закончил все, хрипло сказав:
— Что ж ты смотришь, девочка? Не смотри, не могу я тебе помочь. Хотел бы, сам удивлен, что хотел бы… а не в силах.
Он развернулся и как-то сгорбленно ушел, хотя я точно помнила, что осанка у этого полусумасшедшего целителя была по-военному прямой.
Дверь за стариком закрылась, и в следующее мгновение меня осторожно взяли за руку.
— Все будет хорошо, — голос лорда Гаэр-аша дрогнул, — все будет хорошо, Риаллин.
Повернув голову, я собиралась спросить, что я тут делаю и в целом что происходит, но стоило взглянуть на главу Некроса, и слова застряли в горле.
У меня. А Гаэр-аш все так же напряженно продолжил, осторожно держа мою ладонь:
— Я владею замком на берегу Эринейского моря. Там очень красиво, мое сокровище, всегда светит солнце, а в воздухе витает аромат цветущих персиковых садов. Это место, в которое влюбляются с первого взгляда, и ты непременно полюбишь его. Я…
Он не договорил, заметив мою осторожную попытку высвободить свою руку из… ладони? Нет, это, безусловно, была ладонь, вопрос лишь в том — чья? В смысле, человеческая или?.. Что-то мне подсказывало, что ответом на вопрос будет как раз пресловутое «или», потому что это не было человеческой рукой. Заметно удлинившиеся, ставшие жилистыми пальцы выглядели так, словно могли теперь с легкостью гнуть железо, и венчали их немного измененной формы совершенно черные ногти. Нет, у большинства некромантов, конечно, принято красить ногти в черный цвет, но, во-первых, Гаэр-аш был не из тех сторонников классической некромантии, что носят длинные волосы, подводят глаза черным углем и дважды в месяц делают себе неизменно обсидиановый маникюр, а во-вторых, я могла поклясться, что это был не лак!
— Риаллин, успокойся, это всего лишь мои руки, — напряженно произнес ректор.
— Я-яаа в-вижу, что не чужие, — прошептала, нервно отодвигаясь подальше от… главы Некроса?!
Перестала в ужасе таращится на его ладонь, перевела взгляд на лицо и… и теперь во все том же ужасе и все теми же широко распахнутыми, ощутимо округлившимися от потрясения глазами взирала на ректора.
Глава Некроса изменился, причем изменился как-то неуловимо, не столь явно, как его руки, но все же… Потемнела кожа, заострился нос, приобрели
— Риаллин, ты сейчас упадешь! — ледяным тоном произнес некромант.
Испуганно глянув туда, куда, собственно, отодвигалась, поняла, что действительно есть шанс свалиться, если отодвинусь еще хотя бы чуть-чуть. Следующим проникшим в мое сознание был факт, что эта способная свободно разместить человек пять кровать является слишком ничтожной, если рассматривать ее в качестве преграды между мной и этим новым… кажется, ректором.
Или не ректором?
С откровенным сомнением во взгляде присмотрелась к поднявшемуся с той стороны кровати мужчине, критически оценивая его возможности быть Гаэр-ашем. Сравнительный анализ вышел каким-то… ненадежным. То есть если смотреть в общем, то этот непонятно кто с черными ногтями был немного выше Гаэр-аша, но с неимоверно прямой и гордой осанкой, по которой ректора всегда можно было узнать издали. И еще у этого «кого-то» глаза были не серыми с синеватым оттенком, а пронзительно синими. Такой потрясающий насыщенный цвет сапфира. Наш преподаватель по ювелирному мастерству частенько говаривал: «Сапфир — королевский камень», значение этой фразы я по достоинству оценила только сейчас. Действительно королевский цвет… правда, взгляд остался прежний, пристально-внимательный, исключительно ректорский.
— Риаллин, ты успокоилась? — мрачно вопросил этот, еще до конца неопознанный индивид, напряженно глядя на меня.
Я осторожно слезла с кровати… тут же вцепилась в нее, ощутив настоятельное желание пола познакомиться со мной гораздо ближе и полноценнее, после чего была вынуждена вновь забраться на постель, села, опираясь спиной о подушки, и с нескрываемым подозрением задала первый вопрос:
— Где я обучалась до поступления в Академию прикладной магии? — Настоящий ректор ответ знал точно, потому как видел мои документы при поступлении.
Заметно удивленный моим вопросом, он все же ответил:
— Артефакторская школа при академии, стипендиат.
Да, это был лорд Гаэр-аш. Без сомнений. Но даже несмотря на полное отсутствие сомнений, я все равно задала еще один, давно интересующий всех вопрос:
— А как король отреагировал на пробуждение в склепе, после того как прочел оставленную вами записку?
Едва заметно усмехнувшись, ректор сухо ответил:
— Не интересовался.
Вот, Тьма, всему королевству до безумия интересно было, и только одному Гаэр-ашу нет! И я уже хотела было возмутиться по данному поводу, как вдруг поняла неожиданное — страх исчез. Мой безумный, способный практически душить эмоциями ужас, который я после всего случившегося испытывала по отношению к главе Некроса, — его больше не было.
Лорд Гаэр-аш осторожно обошел кровать, сел, практически касаясь моих едва прикрытых халатом ног, так же осторожно и медленно, словно боялся спугнуть, взял меня за руку и тихо позвал:
— Риаллин?
Я несколько недоуменно огляделась, мысленно сообщив не догадывающемуся самостоятельно сознанию, что нахожусь в спальне наедине с опасным, уже пытавшимся меня домогаться мужчиной, но мой инстинкт самосохранения продолжал пребывать в состоянии абсолютной безмятежности, отказываясь в очередной раз пугаться лорда Гаэр-аша.