О том мальчике

Вайленгил Кай

В его словах не было ни намёка на укор. Искры веселья плясали в инеевых глазах. Передавшийся Эйвилин азарт играл с ней злую шутку: она рискнула ступить на тонкий лёд.

— Готова продать молчание.

Элерт бросил на неё быстрый нечитаемый взгляд. Хмыкнул.

— Почему-то Ваша решимость пугает меня больше, чем должна.

Вряд ли Вы попросите денег. Цена вопроса будет такова, что при худшем исходе мне оторвут голову, верно?

— Угадал, – прошептала принцесса и прикусила язык.

От смеха капитана в груди вновь поднялось пьянящее воодушевление. На секунды мысли затопило желание попросить поцелуй. Оно растеклось по рассудку масляной пеленой, вынуждая украдкой рассматривать профиль молодого человека, очерченный голубым сиянием луны: от жёстких линий скул до улыбающихся губ. На секунды – обманчивые и будоражащие – ей почудилось, что он не отвернётся.

— Отведи меня в город на фестиваль, – наконец произнесла она.

Внутри неприятно заскреблось разочарование. Она мечтала выбраться из дворца без стражи, без фрейлин, оставить корону в ящике стола и надеть простое платье. Мечтала много лет, воображала приключения – куда без памятных происшествий! Однако горечь упущенного варианта мешала насладиться смелостью поступка.

— Неравнозначный обмен, – качнул головой Элерт. – Не обещаю.

— Мой рыцарь струсил? – с вызовом бросила принцесса. Ощутимо кольнул страх: оснований для отказа капитан имел предостаточно.

— Взвешиваю «за» и «против».

За разговорами они незаметно добрались до музыкальной залы. Капитан слегка надавил на дверь: заходить он не торопился. Теперь в его выражении явственно различалась издёвка.

— Моё маленькое Высочество дало мне компромат и даже не заметило. За чтение на службе в башне не запрут.

От возмущения у Эйвилин перехватило дыхание. Император самовольных отлучек из дворца

не терпел: пожалуй, это – исключительная вещь в мире, за которую она попадала под гнев венценосного родителя.

— Ты не выдашь!

— Запретите мне, – по-мальчишечьи озорно подмигнул ей Элерт.

— Запрещаю!

Бесшумно распахнулись створки, и молодой человек втянул принцессу в залу. Мелодия дрогнула. Оборвалась.

— Ваше Высочество.

Из-за рояля поднялась Лессия. Лента не стягивала её волосы, поэтому золотые кудри свободно струились по спине и плечам. Юбка не прикрывала босых стоп.

— Я разбудила Вас? Извините: совсем забыла, что чары не действуют.

Эйвилин и прежде заставала подругу в поникшем настроении. Грусти она предавалась нечасто, и, случись ей справляться со слезами, причина за тем лежала весомая.

Гонимая дурным предчувствуем принцесса приблизилась к ней. Элерт в круг света не последовал – для Лессии его присутствие не обратилось тайной; уголки губ дрогнули то ли в подавляемой улыбке, то ли в тщательно скрытой гримасе боли.

— Лессия…

Она опустилась на стул, пробежала пальцами по клавишам.

— Завтра я еду знакомиться с семьёй будущего мужа.

Музыка – скорбная, тягучая – снова закружилась по сонным комнатам.

— Так скоро?

Звучание незнакомой мелодии вытягивало из легких воздух. По телу пробежали мурашки.

— Он знатен, богат. Ему пророчат карьеру генерала. Мне незачем переживать.

Ни слезинки. Вместо неё плакала музыка.

Эйвилин присела рядом и обняла. Не утешала – бесполезно, никчёмно говорить о поддержке, когда они обе – заложницы положения. Их жизнь определял статус. И любить им полагалось по договору.

Капитан молчал. Ничто не выдавало его смятения, кроме вертикальных морщин между бровей.