О вере, неверии и сомнении
Шрифт:
Короче и проще сказать: смирение дает свободу. Это — очевидный факт опыта! Гордый же — раб себя самого, хотя воображает, что он-то и есть свободный. И смирение — угодно Господу. И нас оно делает свободным.
Потому и вера есть смирение, — говорит св. Варсануфий Великий. Неверие же — рабство. Люди думают совсем наоборот. И так необходимо. Как мы уже многократно видели это, наша воля, наши страсти, наши греховные влечения делают нас рабами: рабами и в жизни, рабами и в сознании. Евреи воображали себя свободными потому, что они — потомки Авраама. А Господь говорил им: "Истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха" (Ин. 8, 34).
"Неужели
И люди, стремящиеся к ложной свободе, "произнося надутое пустословие", "обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побежден, тот тому и раб" (2 Петр. 2, 18, 19). И тот же ап. Павел говорит еще, что иногда мы словами говорим, будто "свободные", но на самом деле "употребляли свободу для прикрытия зла", а не "как рабы Божии" (1 Петр. 2, 16).
Приведем два примера. Первый и самый главный — это Господь Христос. Он пришел на землю по добровольному послушанию Отцу Небесному: "Вот, иду… исполнить волю Твою, Боже" (Евр. 10, 7, 9). И в жизни Своей в мире этом Он исполнял волю Отца: "Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца" (Ин. 6, 38). И к этому же Он звал и верующих: "Познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Ин. 8,32). А истина — Сам Христос: "Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете" (Ин. 8, 36). "Я есмь путь и истина и жизнь" (Ин. 14, 6).
И нам следует идти по этому же пути, который есть истинен и единый, освобождающий нас.
Второй и поразительный пример этой истины и свободы мы видим в Пресвятой Деве.
Когда Архангел Гавриил возвестил Ей благовещение о рождении от Нее Сына и Бога, то она задала только один вопрос: как останется Она девой? Но ведь гораздо важнее и непостижимее был вопрос о том, как Бог — Дух может воплотиться от Нее? И однако, несмотря на совершеннейшую непостижимость этого, Она ответила ему:
"Се раба Господня! Буди мне по слову Твоему".
Какая вера! Какое свободное согласие! Дивное дело! Вот нам пример!
Так и всякий, уверовавший в Бога по своей свободной воле, сподобляется дивной помощи Божией: и в вере, и в жизни.
И этот путь есть самый достойный, самый простой, самый краткий и самый действенный способ истинной веры.
Конечно, это не значит, что все остальные способы не могут иметь значения: они и помогают нам. Но этот путь свободного самоопределения к вере есть наилучший.
И потому им мы и заканчиваем наше исследование о вере. Скажем с верою и мы с апостолами Господу: "умножь в нас веру!" (Лк. 17, 5).
Часть V. О сомнении
В последней части этой работы мне хочется сказать несколько дополнительных слов о сомнении. И вот почему. Недостаточно опытные люди, впадая в сомнение, думают, что они будто бы становятся неверующими и от этого весьма мучаются.
Расскажу один характерный случай. Одна довольно интеллигентная женщина доселе была верующей; и, говея постом, она приступила к причастию. Когда уже приближалась ее очередь, вдруг у нее явились смутительные помыслы:
А может быть, св. Дары Тела и Крови Христовых есть простое вино и хлеб?
Эти мысли до такой степени напугали ее, что она готова была отойти в сторону от причащений. Этот пример мы и рассмотрим. Чего испугалась она? — Появившихся мыслей. Но могут ли они называться неверием? Никак нет. И вот почему.
Неверие есть непризнание или отрицание
Но при сомнении такого отрицания нет. Есть лишь недоуменная мысль: да так ли это?
Рассмотрим ее: есть ли это неверие? Вопрос есть только вопрос, недоумение — только недоумение. Но никак не больше. Уже одно это должно внести в душу мир, успокоение. Пойдем далее: отчего же пришло такое недоумение? Оттого, что, во-первых, нам в том или ином пункте нечто — "непонятно", доселе — "неизвестно", или даже — для ума нашего совершенно "непостижимо".
И, естественно, человек смущается. И этому никак не должно удивляться, а тем более — винить себя, как будто сделавшего преступление. Такое сомнение, повторю, совершенно "естественно". Даже могу сказать больше: странно было бы, если таких помыслов никогда не бывало, а особенно — у людей мысли. И уже по одному этому не нужно — прежде всего — пугаться.
Тем более не следует пугаться потому, что здесь нет никакой дурной, греховной воли нашей. Нам всегда нужно помнить одно основное правило духовной жизни:
"единственное зло есть только грех!"
А греха в сомнении, с нашей стороны, при появлении его не было и нет. И это правильное, как мы видим, суждение снова внесет в нашу душу мир.
Но и этой осознанности еще недостаточно. Мучительное чувство продолжает оставаться в нас: хорошо ли это или нет, правильно или нет, но всякий сомневающийся знает, что это состояние влечет за собою беспокойство: ведь вопрос все же остается. Непонятность — налицо?
Верно. Тогда мы пойдем еще дальше. Припомним наши прежние суждения, что непонятность для нас чего-либо или непостижимость — не есть еще небытие… Это внесет еще больший мир. Это удалит с нашего пути мышления еще один камень преткновения, пугающий нас.
Но даже и после этого беспокойство будет еще мучить. Тогда мы должны обратиться к дальнейшим соображениям. Мы не понимаем чего-нибудь? Да так и должно быть! Предметы веры потому и требуют веры, что они непостижимы для ума; но даже и материальные, земные вещи — как мы не раз говорили — необъяснимы нам, хотя и воспринимаются опытом.
Нам хочется освободиться и от этого состояния. Как же это достигается? — Различными способами: опыт подвижников указал нам несколько путей.
Во-первых, не берись даже! И — вот почему. Помня очень ясно, что сомнения происходят не от ума, не от нашей воли и что они (это — ясно) стоят пред совершенно непостижимыми для ума предметами, — и не трать напрасных, бесполезных усилий: они — невозможны! Это было бы подобно тому, как если кому захотелось бы "понять", например, конечность или бесконечность пространства и времени; или — поднять себя самого за волосы; или — рукою снять с неба звезду и т. п.
Во-вторых, не обращай на сомнение внимания; или, как опытные люди говорят — "пренебрегай" такими искушениями (страха). Впрочем этот путь иному может показаться пугливым укрытием души от искания "истины". На самом же деле он вызывается хотя бы простой непостижимостью; и разумные люди не хотят заниматься бесполезным делом.
Из житий обычно приводится в пример такой случай. В одном монастыре был неопытный, но пугливый послушник. На него напали "хульные" (их так называют) помыслы неверия. Он так был испуган, что не осмелился даже объявить об этом своему старцу или игумену, опасаясь, что его за это выгонят из монастыря. Старец, видя печальное его лицо, спрашивает, что с ним. — Но послушник лицемерно отвечает: "Ничего, хорошо".