О времени, о душе и всяческой суете
Шрифт:
Но по личным причинам он никогда не пользовался подобными преимуществами. До тридцати он вел жизнь холостяка и говорил, что женат на работе, а как только собрался жениться, узнал, что у него рак. Разумеется, после этого он отказался от надежд на какую-либо продолжительную связь, от жены, от семьи… У него оставалось слишком мало времени.
– Ты жалел об этом? – спросила Орлали.
Они стояли на вершине холма, вокруг которого расстилалась равнина, пестревшая яркими цветами. Вдалеке маячила синяя, словно только
– Да, – сказал он, – я хотел бы воспитать ребенка. Хотя бы одного. Но в то же время нет. Я хорошо прожил отведенное мне время. В чем-то мне невероятно повезло. Идеи часто посещали меня во сне, и, хотя образы из снов большинства людей при свете дня кажутся глупыми, мои то и дело оказывались разумными, даже важными. Людям все еще снятся сны?
– Конечно.
– Почему «конечно»?
– Воспринимать как реальное, так и нереальное – в природе человека. Тебя с таким же успехом можно назвать сном, как и призраком, Лодовико. Ты – воплощение, конкретизация одного из старейших снов человечества.
– То есть?..
– Сна о мертвых. Мечты о возвращении тех, кого больше нет. Безвременно ушедших. Разве не в этом суть концепции «призрака»?
– Логично, – на секунду задумавшись, согласился он.
А потом она неожиданно спросила:
– Лодовико, тебе нравится быть призраком?
Не осознавая, насколько честным и спонтанным будет его ответ, он услышал собственный голос:
– Очень!
– Если бы подобное произошло со мной, мне бы, наверное, многого недоставало. Я бы хотела выслушать твои обоснования в надежде, что они будут мне понятны.
– Для начала скажи мне вот что. Когда вы надеваете… «другую личность», это представляет для вас конец чего-то? Например, окончание определенного жизненного этапа?
– О да. – В ее взгляде сквозила печаль. – Мы надеваем их как раз тогда, когда перестаем расти. Стать взрослым – значит начать умирать. Границы нет… Понятно?
Лодовико задумался. Наконец он сказал:
– Да, мне тоже многого недостает. Но о многом из того, чего мне не хватает, не стоит сожалеть. Например, о физическом теле, которое может убить рак.
– Так больше не бывает, – сказала Орлали. – Но у тебя есть физическое тело.
– Что? – От изумления его пронзила боль. – Но…
– Смотри.
Обхватив его руку тонкими, но сильными пальцами, она крепко сжала ее, а через секунду отпустила. На коже у него образовались бледные отметины, которые исчезли не менее чем через минуту.
– Я… – Дрожа от возбуждения, Лодовико прижал руку ко лбу. – Я!..
– Да, это правильное слово: я!
Она улыбнулась и вдруг оказалась не одна: рядом возникли Генуя и Хорад.
– Поздравляю, Лодовико, – сказал Хорад. – Ты для нас реален. Все те, кто сейчас жив и кто не встречался с тобой лично, как минимум слышали о тебе. А поскольку о тебе знают все представители вида, ты существуешь.
– Но…
В сознании его вспыхнули неоформившиеся аргументы на основании таких вещей, как закон сохранения
– Теперь я могу сделать кое-что, чего мне хотелось раньше, когда это было невозможно, – сказала Орлали и, обняв его, поцеловала в неописуемо древней манере, хотя ощущения были новыми.
После этого все трое занялись с ним любовью и доказали, что он реален.
В какой-то момент он почувствовал, что будет забавным сказать:
– Я есть воплощенное извращение.
Но никто из них не понял смысла.
– Лодовико, – позже сказала Генуя, – теперь ты видел наш мир. Одобряешь?
– То, что мне в нем понятно, – да. Судя по всему, воплотились все идеалы моего времени. Повсюду царит мир. Нет ни зависти, ни жадности, потому что всего на всех хватает. У каждого есть шанс если не реализовать свои амбиции, то хотя бы попытаться это сделать.
– Ах, в этом-то и проблема, – сказал Хорад. – Так много амбиций нам реализовать не по силам.
– Много? – изумился Лодовико. – Что же это за амбиции?
– Давным-давно, еще в твое первоначальное время, люди мечтали посетить другие миры, а потом еще и звезды. Даже исследование близких планет стало бы для нас утешением. Но мы здесь, на Земле, не так ли?
– Я думал об этом, – медленно произнес Лодовико. – Но, должно быть, попытки предпринимались.
– Разумеется. Люди облетели вокруг Солнца на расстоянии ближе, чем Меркурий, ныряли в атмосферу Юпитера, исследовали ледяные пустоши Плутона. Но… На каждую успешную попытку пришлось бессчетное количество провалов. Идем с нами.
Они оказались возле осыпавшегося холма, окруженного набегавшими на него волнами.
– Отсюда, – сообщила Орлали, – разлагающаяся цивилизация пыталась запустить корабль прямиком к звездам. Это было безумное предприятие. Произошел взрыв, отчего затонула половина материка.
Они оказались на заросшей вьюном поляне посреди обширного леса из сосен и берез, над которыми возвышалась мрачная гора с заснеженной вершиной.
– Давным-давно, – сказала Генуя, – люди захватили магнитным держателем немного солнечной материи. Держатель не выдержал. Разразился ужасный пожар, продолжавшийся всего секунду, и все закончилось.
Они оказались в пустыне, где на ветру постоянно завывали исцарапанные песком ошметки металла.
– Считается, – пробормотал Хорад, – что это единственное место, где человек когда-либо вступил в контакт с внеземным интеллектом. Мы никогда не узнаем, что здесь было сказано. Сообщение поступило в форме радиации, подобную которой может излучать лишь звезда. Возможно, именно звезда ответила нам, сосредоточив сигнал в пространстве меньше того, что я могу охватить руками. Это произошло недавно. Ты видишь пустыню. Растения еще не успели вернуться сюда.