О времени, о товарищах, о себе
Шрифт:
– Я хотел бы познакомиться с производством печей вашей фирмы. Нас интересуют промышленные печи для плавки, а также термической обработки.
– Плавильных печей мы не строим, а печи для термической обработки мы вам поставляли и готовы поставлять их в дальнейшем. Не будем терять время и направимся на производство, – предложил Фальки.
И мы спустились со второго этажа, сели в стоявшую у подъезда машину «фиат» и поехали.
На окраине города у невзрачного одноэтажного домика, напоминавшего мне почему-то старый купеческий лабаз, машина остановилась.
Мы вошли в небольшую мастерскую, где было установлено
– А где же вы изготовляете те печи, что изображены в проспекте вашей фирмы? – спросил я Фальки, удивленный примитивностью оборудования.
– Вот здесь.
– Но у вас даже нет печей для отливки деталей, входящих в конструкции?
– А мы их заказываем у фирмы «Фиат» здесь же, в Турине.
– А специальные огнеупорные материалы, кто их делает?
– Их изготовляет один из итальянских заводов, расположенных поблизости.
– Для печей нужны ленты и проволока из специального сплава – нихрома, где вы берете нихром?
– Нихром мы получаем из Германии, от Круппа.
– А приборы для контроля и регулировки температуры?
– Приборы покупаем в Англии.
– Что же вы сами делаете? – смеясь, спросил я Фальки.
– Как что? Все конструкции являются оригинальными разработками фирмы, и, кроме того, корпуса печей и все монтажные детали изготовляются нами вот здесь.
В соседней комнате Фальки показал мне несколько готовых к отправке заказчикам хорошо выполненных печей.
«По всей видимости, фирма имеет сильное конструкторское бюро, – подумал я. – Надо будет попросить Фальки ознакомить меня с работой этого бюро».
– А не можете вы меня познакомить с вашим конструкторским бюро? – спросил я Фальки.
– Почему же нет, смогу.
Из этих убогих мастерских, выпускающих великолепные печи, мы поехали в центр города и опять остановились у подъезда дома, где размещалась контора фирмы.
Поднялись снова на второй этаж, прошли мимо изящной секретарши, и Фальки ввел меня в комнату, где находилось три или четыре чертежных доски, за ними работали двое молодых итальянцев.
– Познакомьте меня с главным конструктором, – вновь попросил я.
Фальки сделал корпусом тела движение вперед и протянул руку.
– Перед вами главный конструктор, а это мои чертежники.
Когда я уезжал от Фальки, меня разбирала злоба. Ведь у него ничего, кроме желания заработать, нет. Он просто человек с большой инициативой и полон энергии.
Мы заказывали этой фирме сотни печей, а все их могли бы делать сами.
…Когда я проезжал по прекрасным автострадам Италии, я видел, как на строительстве новых автомобильных дорог рабочие вручную кувалдами дробили камень, приготовляя щебенку.
В Милане был большой машиностроительный завод, изготовлявший дробильно-размольные машины. На этом заводе мы покупали, в частности, и дробилки для дорожного строительства.
В то же время в Италии они не использовались. Я задал вопрос итальянскому инженеру, сопровождавшему меня в поездках по Италии.
– Почему у вас камень на строительстве дорог дробят вручную?
– Видите ли, правительство, в целях борьбы с безработицей, рекомендовало сократить применение машин. То же самое у нас происходит на некоторых фабриках. Правительство предложило из тех же соображений не пользоваться механизмами и больше применять простой ручной труд. У нас много безработных, –
На металлургическом заводе в Аосте при осмотре доменного цеха ко мне обратился начальник этого цеха с просьбой предоставить ему возможность поработать на доменных печах Магнитки или Кузнецкого завода.
– Годы идут, здесь у нас, в Италии, старые печи и старое оборудование. Как инженер, я здесь тупею – у вас творческий размах. Ох и далеко же вы полетите, если будете двигаться такими темпами!
Он был опьянен размахом наших работ. Там впервые я это и услышал:
– Вам не видно того, что вы создали. Большое художественное полотно надо рассматривать издалека. Вблизи вы видите отдельные мазки. Нам отсюда виднее, кроме того, мы – итальянцы. – И он застенчиво улыбнулся.
Выстрел за дверью
Только я закончил поездку по стране и вернулся в Милан, как новое поручение – срочно выехать в Бреслау, осмотреть изготовленные там детали для печей строящегося в Запорожье ферросплавного завода.
Снова в путь. Северная Италия, Швейцария, Германия и почти у границы Польши и Чехословакии – Бреслау.
На небольшом немецком заводике меня уже ждали. Сотрудник советского торгпредства объяснил, в чем заключается моя миссия.
– Наш приемщик забраковал изготовленный заводом корпус большой печи. Корпус дорогой, из специальной бронзы. Он стоит несколько сот тысяч марок. Завод встретился с трудностями: первые отлитые из бронзы детали были неудачны. Директор обратился к нам за помощью. Просил выдать ему на приобретение новых материалов ссуду. Мы вынуждены были на это пойти – нас подпирают сроки. Но вот заказ был выполнен, а наш приемщик утверждает, что все это – сплошной брак. Вы должны ответить нам, действительно ли это так, а если действительно брак, то нельзя ли его исправить. Откровенно говоря, мы, видимо, попались с выбором этого завода. Погнались за низкими ценами. Если эти детали бракованные, то у нас не только горит несколько сот тысяч марок, но придется срочно искать новый завод, где можно будет разместить заказ на сложное оборудование. А график строительства в Запорожье будет сорван.
Когда мы встретились с приемщиком и вместе с ним прошли в цех для осмотра деталей, он подробно рассказал мне о всех обнаруженных им дефектах, и мы скрупулезно освидетельствовали каждый из них. Да, он прав, это брак. Брак окончательный и неисправимый. Все необходимо делать заново.
В кабинете владельца завода – совещание. Он пожилой уже человек. За столом рядом с ним – трое работников, руководящих производством. Хозяин завода явно волнуется. Он с тоской в глазах смотрит на меня. Никто из нас но мог даже предполагать, что мое техническое заключение будет для него смертным приговором.
Я перечислил характер дефектов, техническую невозможность их исправления и закончил выводом – окончательный брак.
Во время моего сообщения владелец завода молчал и только несколько раз облизал пересохшие губы. При слове «брак» он уронил голову на стол. Потом поднялся и, не глядя на нас, вышел в другую комнату, хлопнув дверью.
Мы сидели молча. И вдруг за дверью раздался выстрел. Все находившиеся за столом вышли из оцепенения и бросились в смежную комнату. На полу лежал труп владельца завода. На полу была лужица крови, и рядом лежал выпавший из руки револьвер…