Обагренная Русь

Зорин Эдуард Павлович

Мстислав высился над копошащейся пьяной кучей, говорил с коня:

— Вот до чего вы дожили, бояре: на кладбище, в

кое превратили улицы Новгорода, справляете гнусный пир. Так знайте — никому из вас не будет пощады.

Тут приволокли и бросили на снег рядом с боярами тщедушного человечка.

— А этот почему не вязан? — спросил Мстислав.

— Не боярин я, — завопил человечек, на четвереньках подползая к Мстиславову коню.

— Не боярин, так почто на пир зван?

—

Гусляр я... Якимушкой меня кличут.

— Хоть и гусляр ты, а в страшную годину и тебе не место на боярском пиру.

— Не по доброй воле я, а по принуждению...

— Не слушай его, княже, — мрачно сказал с возка протрезвевший Хота. — Вели вязать, как и всех. Служит он Ярославу, а ко мне приходил с доносом на своих соседей: держатся, мол, они противной тебе стороны. Так не кинешь ли их в поруб, а мне бы отказал соседову избу...

Якимушка побледнел, задрожал, бежать хотел, но на отмороженной ноге далеко не ускачешь. Связали и его, придвинули к общей куче.

— Хорошо ты придумал, Хота, — сказал Мстислав. — Сразу всех ваших я и взял — меньше будет забот.

— Ишшо как обернется, — хмуро ответил Хота. — Новгородцы нынче худые тебе помощнички — ни одному из них и меча-то в руке не удержать, а у Ярослава большое войско.

— О том не печалуйся, — усмехнулся Мстислав. — Не одним числом города берут, а со мною святая София.

В тот же день он собрал у себя на Городище оставшихся в живых преданных ему бояр и думцев. Стал советоваться с ними, что делать дальше. Бояре были растеряны.

Князь будто по книге читал их мысли:

— Оробели, бояре?

— Да как не оробеть? — отвечали те. — Дружина твоя невелика, а больше помощи ждать неоткуда.

— Миром бы поладить...

— Уговорить Ярослава...

— В чистом поле нам его не одолеть...

— Ты бы к брату своему двоюродному Владимиру послал в Смоленск.

О брате и Мстислав подумывал и уже грамоту ему отписал и отправил со Звезданом. Но до Смоленска не рукой подать, а Ярослава жди со дня на день.

— Хорошо, — согласился князь с боярами. — Пока надумает Ярослав, и мы соберемся с силой. Давайте снаряжать посла.

Был Мстислав на подъем скор, но ежели надобилось, так и ждать умел.

Послали в Торжок священника (самого смирного выбрали), и на словах он должен был сказать Ярославу от имени новгородского князя:

— Кланяюсь тебе: мужей и гостей, коих у себя задерживаешь, отпусти, из Торжка выйди, а со мною любовь возьми.

Надежд на то, что Ярослав послушается его, было мало. Но время Мстислав выиграл. Звездан вернулся из Смоленска и сказал, что Владимир Рюрикович с ним.

Скоро возвратился и посланный в Торжок священник. Принесенные

им вести были печальны: Ярослав продолжал гневаться и на мир с Мстиславом не шел. А всех задержанных у себя новгородцев велел вывести в поле, заковал в железа и отправил по своим городам. Имение и лошадей их роздал дружине.

Мстислав кликнул вече на Ярославовом дворе.

— Пойдемте искать свою братью и землю, — сказал он народу, — чтоб не был Торжок Новгородом, а Новгород — Торжком, но где святая София, там и Новгород. И в силе бог, и в мале бог да правда!

2

Весь север Руси пришел в движение.

Святослав Всеволодич осадил Мстиславов город Ржевку, где от него отбивался с сотнею воинов посадник Ярун. Новгородский князь двинулся на помощь осажденным. Святослав бежал, Мстислав занял Зубцов, и здесь, на реке Вазузе, его настиг с подмогой Владимир Рюрикович смоленский. Путь на Торжок был открыт, и нетерпеливые бояре, собравшись на совете, стали торопить Мстислава:

— Идем к Торжку, покуда Ярослав не совсем опустошил новгородскую землю.

Но у Мстислава иные были задумки. Шире и дальше своих бояр глядел он.

— И так измучили новгородцев усобицы, — сказал он. — Покуда Ярослав стоит в Торжке, пойдем к Переяславлю. Там встанет на нашу сторону Константин, а Ярослав сам не вытерпит, вылезет из своей берлоги. Да и места в Поволжье богаты хлебом — не побил бы прошлогодний недород, в Торжке же брать нам нечего.

Расчет его быстро оправдался. Скоро лазутчики донесли, что Ярослав выехал с передними мужами из Торжка в Тверь, а оттуда поспешил в Переяславль.

И еще одно известие порадовало Мстислава: передовой его отряд встретился на реке Саре с Константином.

Объединенное войско Двинулось к Переяславлю и стало у его стен на Фоминой неделе. Однако Ярослава в городе не оказалось: накануне он выехал к Юрию.

Теперь все братья объединились против Константина, примкнул к ним и Владимир.

Три стана расположились на просторах Ополья: Ярослав и Юрий с братьями стали на реке Кзе, Мстислав и Владимир смоленский с новгородцами близ Юрьева, а Константин — на реке Липице.

Константин стал просить Мстислава:

— Может, еще и миром поладим? Как-никак, а все-таки братья.

Сговорившись, послали к Юрию сотского Лариона.

— Княже, — обратился к нему сотский, — кланяются тебе Мстислав и брат твой Константин и так повелели сказать: у нас с тобою ссоры нет, ссоры у нас с Ярославом. Отойди в сторону, и мы тебе вреда не причиним.

— Ишь, чего выдумали! — рассмеялся Юрий. — Нет, не отступлю я в сторону, и ежели надо, то буду биться. Так и скажи своим князьям.