Обеднённый уран. Рассказы и повесть
Шрифт:
Иногда на виду у всего двора он подходил к своему древнему «Запорожцу», небрежно совал пистолет в задний карман брюк, картинно отбросив полу пиджака, и говорил что-нибудь вроде: «Ну… поеду разберусь с ребятами». Такой ковбой. Дети смотрели на него восторженно. Взрослые крутили пальцем у виска. А он заводил машину, ехал куда-нибудь часа на два и возвращался невозмутимым героем, только что пристрелившим парочку негодяев.
Если в первом акте пьесы на сцене висит ружьё, оно когда-нибудь должно выстрелить, учит классик. Так было и с тестем моего приятеля. Пистолет, постоянно носимый в кармане, неким
Проходя однажды вечером мимо гаражей, стоявших на отшибе, он заметил, как две подозрительные личности что-то от этих гаражей волокут. Уже темнело, вокруг, разумеется, никого не было. Тесть оказался лицом к лицу с этими людьми. Почему-то он сразу решил, что они — преступники.
Силы явно неравные, и в другой ситуации старик сто бы раз подумал, прежде чем что-то предпринять. Но пистолет в кармане жёг ему тело, просился наружу. Тесть, надо сказать, никогда не считал себя особо законопослушным человеком, он и сам при случае не стеснялся увести то, что плохо лежало — туда, где оно будет лежать лучше. В общем, он был совершенно нормальным человеком, совсем как мы. Как и мы, он всю жизнь работал на заводе. Принадлежал заводу. Просто так случилось: в кармане у него лежал пистолет, а на ловца бежал крупный зверь.
Тесть моего приятеля решил изобразить из себя полуночного борца с преступностью. Он вытащил пистолет из кармана и скомандовал подозрительным личностям поднять руки вверх.
Это были отец и сын. Отец был майором компетентных органов, реальным героем невидимого фронта, постоянно имел дело с разнообразным оружием и сразу увидел, что пистолет газовый, а держит его старик, который не понимает, что делает. Сдаваться смысла нет. Да и перед сыном ему было бы стыдно продемонстрировать своё бессилие, непедагогично как-то. Так что, обложив старика матом, майор велел опустить оружие.
Тесть моего приятеля, хотя и плохо понимал, что делает, однако если уж что-то начинал, обычно старался довести это до конца, пусть даже вопреки здравому смыслу. «Моё слово крепко!» — любил, бывало, повторять он. И, размахивая пистолетом, начал стыдить гадское ворьё, которое тащит все подряд. Он волновался, брызгал слюной, слишком близко подступал к своим задержанным и тут же отскакивал от них, опасаясь ответных действий. Опасался он не зря. Майор слушал-слушал, утирал с лица чужую слюну, орал что-то в ответ, закрывая грудью своего отпрыска, а потом вдруг мгновенным движением выхватил пистолет из руки старика.
Тот изумлённо уставился в свою пустую ладонь, не веря, что мог вот так легко попасться. Клюнул на обычный прием — переговоры затягиваются, после чего следует быстрая силовая акция. И тут задержанный предъявил ему удостоверение компетентного сотрудника и потребовал документы и разрешение на пистолет.
Разрешения, понятно, у тестя не было. Но был паспорт законопослушного гражданина России. И этот паспорт представитель органов у него конфисковал. А перед этим вместе с сынком, который был едва ли не здоровее своего кругловатого, литого папаши, хорошенько намял бока тестю моего приятеля, дабы неповадно было ему впредь разгуливать по ночам с оружием и задерживать
Вернувшись домой без документов и пистолета, потеряв часть заоблачного самомнения, старик долго не знал, что ему теперь делать. Без паспорта в нашей стране никуда, а мстительный майор не желал его возвращать.
Старик несколько раз ходил на поклон к представителю доблестной спецслужбы, но тот и слушать не хотел пенсионера. Ишь ты, завладел оружием (без всякого разрешения, регистрации, да и вообще — если у каждого будет пистолет — на кой чёрт тогда нужны спецслужбы!!!) и тем более заарестовал его так неловко, когда арестовывать людей было обязанностью майора.
Поиздеваться над стариком, видно, было ему в кайф. В тюрьму сажать глупца вряд ли стоило. Наверное, компетентный сотрудник в скором времени всё же отдал бы паспорт, однако терпение у старика лопнуло раньше.
Его чувства понятны. Пойманный на глупости, лишённый документа, он как бы перестал существовать в качестве полноценного гражданина своей страны. А ведь всю жизнь валтузил, как папа Карло, платил налоги, из которых немалая часть шла на содержание тех самых органов!..
Да и что они делали там, у гаражей — может, в самом деле спёрли чего? Обидно, очень обидно. «Мент поганый! — ругался старик. — У-у, волчара!»
В один из вечеров мой приятель, придя к своему тестю, застал его порядочно пьяным, расхаживающим по квартире с глуповато-хитрой усмешкой и грозящим кому-то указательным пальцем левой руки. В правой руке он демонстративно держал гранату «Ф-1». То бишь «лимонку».
Гость остолбенел.
— Уж не на мента ли вы собрались, папа? — Но папа не отвечал и на все уговоры спрятать или лучше совсем выбросить эту дрянь только загадочно усмехался, крепко сжимая в ладони ребристую округлость гранаты. Пытаться отнять у него очередную игрушку было себе дороже, и мой приятель, высказав папе всё, что о нём думал многие годы, плюнул, повернулся и ушёл. Его терпение тоже было не бесконечным. Достал, просто достал воинственный пердун!
Дальнейшие события можно в подробностях восстановить по милицейским и судебным протоколам. Дело в общих чертах выглядело так.
Вечером тесть в очередной раз явился на квартиру к майору и потребовал вернуть ему паспорт. Тон его был сух и деловит, а поза по-прежнему горделива. Майор удивился — с чего бы эта ветхозаветная шпана прёт таким буром, лезет чуть ли не с ультиматумом — но сдаваться сразу не собирался, для начала послал старика подальше, обещал оставить его навсегда беспашпортным и бесштанным и хотел уже вытолкать деда за дверь, но тот неожиданно извлек из кармана гранату, которую давно держал там в полной готовности к действию.
— Если сейчас не отдашь паспорт — получишь вот это, — внятно пообещал старик. Рука его слегка тряслась от волнения и справедливой злости. Майор, как человек, уже поднаторевший в общении именно с этим террористом, опять начал заговаривать ему зубы и мысленно прокачивать возможные варианты действий, но дед дальше ждать не стал. Он бросил гранату под ноги своего врага и сложил руки на груди подобно Наполеону, наблюдающему манёвры гвардии. На себе он, видимо, поставил крест, но ничуть об этом не жалел. Главное тут было — чтобы майор понял, как он ошибся.