Объект номер 13
Шрифт:
— Я учила астрономию, спасибо, — ответила язвительно. — Всё ещё космический пилот, помнишь? Но тут речь идёт об этой, как её… метафоре.
— Да, я знаю, что это такое. Но не очень силён в метафорах.
— Не удивил, — фыркнула я. — Но тут всё просто. Глядя на звёзды, ты должен вспоминать всё достойное, сильное, любимое, что видел раньше. Что-то такое, что заставляет тебя верить в людей. Что-то, за что мог бы зацепиться. Ну, мысленно.
— А что ты вспоминаешь?
Я должна была бы ответить, что это — личное. Потому что и правда личное, без гвоздей.
— Я вспоминаю день, когда папаша в первый раз посадил меня за штурвал. Это было за неделю до рейда, из которого он не вернулся: нарвался на особенно обнаглевшую шайку космических пиратов, сопровождая корабль гражданских. Расклад был не в его пользу, на борту беззащитные люди, так что пришлось идти на таран. Но это потом, а тогда он втайне от мамаши взял меня с собой в космос. Мне было восемь, если что, но я помню всё. Например, ему пришлось хакнуть вирт, чтобы он позволил такой шмакодявке хоть минуту управлять космическим боевым кораблём… И подложить мне валик под задницу, чтобы я видела приборную панель. Помню, как в первый раз почувствовала себя пилотом, как звёзды рванули мне навстречу… Тогда, наверное, я поняла, что буду летать. Мамаша потом орала, как потерпевшая. Теперь, с высоты своего опыта, думаю, что в чём-то её понять можно. Но всё равно злюсь, когда вспоминаю. А ещё помню, как нас пришли благодарить люди, которых отец тогда спас… Их было много, знаешь. Я думаю о них, когда надо за что-то зацепиться. Напомнить себе, для чего это всё.
— Вот как. Думаю, мне тоже нужно выбрать воспоминание, верно? — он со странным выражением смотрел на меня.
— Ну да, — фыркнула я, — не помешает. Догадываюсь, что у тебя не особенно много счастливых детских воспоминаний, но…
Я заткнулась, когда Родас снова положил ладонь напротив моего сердца.
— Думаю, я мог бы помнить это, — сказал он задумчиво. — Даже наверняка.
Его лицо было близко-близко. Слишком так, с намёком близко. Он смотрел внимательно, как будто ставил очередной эксперимент. Но там, в глубине глаз, была какая-то… беззащитность что ли.
Даже если это звучит тупо, когда речь идёт о ходячей машине для убийств.
Так что я не стала портить эксперимент.
И поцеловала его.
31
Ари Родас
— Вы должны слушать меня очень внимательно, — сказал я пленникам, — и в точности следовать моим указаниям. Если вы от них отступитесь, то ваше выживание окажется под сомнением. Это понятно?
Они что-то забормотали и закивали, но это меня интересовало мало. Заглянув в ментальный фон, я убедился: на данный момент они скорее настроены выполнить мои требования, чем наоборот.
Уже что-то.
— Выйти из строя, — распорядился я, кивнув на одну из девушек. Она посмотрела на меня загнанно, я ответил спокойным и твёрдым взглядом. Она сглотнула и переглянулась с остальными.
Я терпеливо ждал.
Разумеется, такая задержка при выполнении приказа раздражала.
Я знал, что с ней сделали. Знал, что она при этом испытывала. Знал, какие ей снятся кошмары.
Я решил для себя, что это может служить частичным оправданием для её нерасторопности.
Наконец, она сделала неуверенный шаг вперёд.
— Твой отец владеет сетью клиник здоровья “Лакшери”. Одна из них есть здесь, на Дельте. Это верно?
В её разуме тут же возникло ошибочное понимание вместе с надеждой.
— Да. Да! — она подалась в мою сторону. — Ари, пожалуйста, свяжитесь с моим отцом! Он вам заплатит, я клянусь, он заплатит, сколько надо! И он будет молчать. Я клянусь! Пожалуйста…
Я знал, что то же самое она говорила пиратам. Многие пленники нечто подобное говорили: всё же, они были из весьма состоятельных семей. Только вот пираты не рисковали зарабатывать таким образом. Они понимали: сначала родители заплатят, но потом сделают всё, чтобы из-под земли достать похитителей. Потому “светиться” не рисковали.
Говоря же обо мне…
— Мне не нужны деньги, — сказал я ей. И, прежде чем она снова рухнула в пучину отчаянья, добавил: — Но я дам тебе сейчас связаться с отцом.
Пленники переглядывались. Многие из них явно хотели попросить меня связаться со своими родителями, но не решались.
Пока что. Вопрос времени.
У девушки задрожали руки.
— П-правда?..
— Да.
Я обдумывал это решение долго. Копался в её голове, прокручивал все воспоминания, что были у неё об отце, взломал все базы с досье этого человека… Гарантий в таких вещах быть не могло, но, на мой взгляд, в случае с ним были все шансы на благополучное решение моей задачи.
— Сейчас мы свяжемся с ним, и ты объяснишь, что влипла в серьёзные неприятности. Что по сути правда. Ты скажешь, что у тебя и остальных выживших пленников могут быть проблемы с законом. Потому твой отец должен быстро (и не привлекая внимание местных властей) положить вас на карантин, наладить документы и на медицинском транспорте вывезти вас прочь с планеты. Тихо, без шума и разговоров, с минимумом свидетелей. Всё это он должен сделать в течение нескольких часов. Это понятно?
Я слегка снизил восприимчивость, потому что эмоции пленников накрыли меня с головой.
Больше они молчать не могли, и я гадал, кто же станет первопроходцем.
— То есть, вы нас просто… отпустите? — мой временный помощник решился первым.
— Да, — ответил я коротко.
И шлюз прорвало.
— Извините, сэр… Ари, — поправился под моим строгим взглядом сын правительственного пресс-секретаря. Парень был полноват для борделя и выжил чудом: он продемонстрировал повышенную регенерацию, так что его собирались продать подпольной генетической лаборатории. — Но зачем это всё? Почему? Не поймите неправильно… Вы нас спасли. Вы уничтожили космических пиратов. Война кончилась. Какие могут быть проблемы с законом? Откуда? В смысле…