Оберег для невидимки
Шрифт:
Он провел здесь два дня в затворничестве. О чем думал? Наверняка прощался навсегда и умирал от неизвестности.
Глава 17
— Как же я без указательного пальца, дядь Вить, жениться-то буду?
— А что ты с женой указательным пальцем делать будешь?
— Ну, я точно не знаю. Я человек ещё молодой.
(х/ф "ДМБ")
Три
Наш экипаж на полной скорости влетел на территорию особняка и не успел затормозить у парадной лестницы, как на крыльцо вывалились по одному все обитатели дома. Удивленная Офра, вытирающая руки о передник. За ней Тибор, поправляя, видимо, в спешке надетый сюртук. Последней вышла Тельма. Как же долго я её не видела! Смешно сказать, но она совсем не изменилась! За два-то года моего отсутствия.
Приятно до слез было очутиться в её теплых объятиях. Услышать ворчливый, срывающийся от переполнявших эмоций, но такой знакомый ласковый голос!
— Еще один! — Вскрик кухарки отвлек от милой встречи.
Прижав ладони к груди, женщина ошалело взирала на птицу в клетке в руках Леонарда.
— Одна! — не без гордости ответил он на вопрошающий взгляд Офры. — Принцесса для пирата.
И словно в подтверждении его слов из полуоткрытых дверей раздался нахальный голос Перри:
— Танцую только с кор-ролевой!
Аша отреагировала мгновенно:
— Ты мой холес-сий… Иди, пацалую.
Бейл Орест хотел вякнуть что-то, но запнулся на первом слоге и подозрительно замолчал.
Для всех блуждания милорда вот уже второй день по лесам с охотничьим ружьем и арбалетом наперевес не являлись чем-то необычным. Это, как выяснилось, вполне в духе графа Морана — заядлого добытчика и просто любителя пострелять. Ну не взял с собой Ходера — который, кстати сказать, не далее как накануне вечером наведывался в деревню — ну и что такого? Не впервой. Бывало, господин по три дня не выходил к людям. Только вот настроение у него тогда было совершенно другим.
А я к концу дня места себе не находила. На мое предложение рвануть с утра в эти дебри, добраться до домика лесника ответили отказом. Ведьма многозначительно указала на хмурое небо. Лео поддакнул: будет дождь. Не стоит переживать, сам выйдет к завтрашнему обеду.
Но ни к завтрашнему, ни к послезавтрашнему Рихард не появился. Небеса обрушили на землю ливень, не прекращавшийся ни на минуту.
С кружкой горячего танака в руках устроилась в кресле у камина в столовой и бездумно смотрела, как огонь пожирает поленья. Тепло от очага мягко и горячо окутывало небольшое помещение, даря уют и насылая дремотное состояние. Карре, сидя за столом и подперев голову рукой, откровенно клевал носом над чашкой салепа. Ведьма напротив него, подслеповато
Тревога, засевшая в душе занозой, не давала расслабиться. Таурон хранил невозмутимое спокойствие, сколько ни спрашивала, что он чувствует, и посылал сны о ромашковом поле. Не было в этих видениях ни графа на Ахалаше, ни маленького мальчика, ни меня, бегущей за ним, а только бескрайнее бело-желтое море под тяжелыми грозовыми облаками, висящими над землей низко, хмуро, пугающе.
— Здесь есть где-нибудь в округе большой луг? — На мой вопрос Лео с Тельмой заинтересованно подняли головы.
— Есть, — ответил виконт. — В часе ходьбы на восток от поместья. Зачем он тебе?
— Не знаю… Чувствую, туда мне надо. Оберег что-то пытается сказать… показывает одно и то же место: большое нескошенное поле в ромашках.
— Как давно? — спросила знахарка, нахмурившись.
— Каждую ночь со дня приезда.
— Если завтра распогодится, поедем на лошадях, — кивнул Леонард. — В ту сторону дороги нет, только узкая тропа, коляска не пройдет.
— Поедем, даже если не распогодится, — сказала, как отрезала, и… словно отпустило меня.
— Голуба, ты же не умеешь верхом!
— Да как-нибудь, потихоньку, — махнула рукой и улыбнулась тайной надежде.
Только забрезжил рассвет, а две лошади с всадниками уже двигались неспешным шагом по старой дороге, что вела на обширные пастбища и сенокосные луга, принадлежавшие феодалу Рихарду Морану. Тележная колея бежала, сворачивая то влево, то вправо, огибая холмы-курганы, покрытые низким кустарником, похожим на багульник. В воздухе стоял тяжелый запах мокрой земли и травы. Из-за отсутствия ветра было душно и влажно. Путь занял чуть больше часа. Виной тому была моя боязнь быстрой скачки и отсутствие опыта верховой езды. Да какой там опыт, когда я на лошади сидела третий раз за всю свою бытность в обоих мирах! Катание по лесу на Сольвик с Браской вообще в расчет не принимала — это было в другой жизни. Я даже не помню своих ощущений от того путешествия к озеру по триберийским дебрям.
Дорога, сделав очередной поворот, миновала невысокие каменистые пригорки и нырнула в лес. Чем дальше мы забирались вглубь, тем деревья становились старше и выше. Пышная растительность давила с обеих сторон, визуально сужая тропу для гужевого транспорта. Минут через десять впереди показался просвет. Вырвавшись наконец из плена этих джунглей, мы с Лео оказались на краю огромного луга.
Стояли перед широкой, ровной, как стол, целиной в окружении деревьев, а впереди… Конца и края не было видно этой ромашковой плантации, побитой ливнем! Убегающий вдаль простор, а за ним стоял темной линией, как отдаленным забором, другой лес — хвойный. Острыми верхушками-пиками смыкаясь с небом на горизонте.