Оберегая Коннора
Шрифт:
К его удивлению, первыми произнесенными Драко словами стали:
– Почему ты не хочешь поехать со мной в поместье на Рождество?
Гарри вздохнул.
– Драко, мы уже говорили об…
Драко прервал его движением руки.
– Я знаю, что ты думаешь, что мой отец представляет для тебя опасность. Но на самом деле это не так, Гарри.
Его голос был настолько серьезным, что у Гарри сжалось сердце,
Тем временем, Драко продолжал:
– Я говорил с отцом о первом возвышении Темного Лорда. Бедный папа очутился под заклятьем Империус почти сразу, как Темный Лорд обрел власть. Тот прекрасно понимал, что такой волшебник, как Малфой, не сможет остаться в нейтралитете, и решил, что порабощение с помощью проклятья лучше, чем убийство. В то время как раз умер дедушка Абрахас, отец был растерян и только начинал искать свое место в мире. Я думаю, что так все и было. Он служил Темному Лорду только потому, что не мог устоять против проклятия, а когда смог сбросить его и вырвался на свободу, то сразу дал в Министерстве показания, которые помогли осудить других Пожирателей Смерти.
Гарри долго смотрел на Драко. А Драко смотрел на него, уверенный, сияющий, счастливый. Невинный, почти так же, как Коннор, - подумал Гарри. И эта мысль уже начинала его утомлять.
Он мог солгать Драко, придумать любую другую причину, по которой он не может приехать в Мэнор, например, что Коннор никогда не захочет праздновать Рождество без него. Но он не хотел лгать. Позорно это было или нет, но постепенно Гарри привыкал к честности с Драко и Снейпом. Они не позволили бы ему лгать им, так почему он должен делать это? Даже в такие трудные моменты?
И Драко был неправильным. Он плохо разбирался в людях и закрывал глаза на недостатки своих близких. Драко отрицал очевидные вещи и мог стать причиной многих бед без всякого злого умысла, в силу своей доверчивости и наивности. И эта его неправильность однажды могла бы подвергнуть опасности жизнь Коннора. Или в силу своего невежества он мог стать угрозой для самого Гарри, а он должен защищать ценой своей жизни брата,чтобы быть ему опорой в приближающейся войне.
– Драко, - спокойно произнес он, - моя мать рассказывала мне о первой войне с Волдемортом.
Драко вздрогнул и стремглав отсел от него подальше на кровати. Гарри не остановился. Драко хотел чистосердечного и серьезного объяснения. Что ж, он получит и то, и другое.
– Я знаю, что Волдеморт не гнушался использовать Империус, но на самом деле под проклятьем были только некоторые и не Пожиратели. Он не применял это проклятье к тем, кто верил в его идеалы и охотно следовал за ним.
Гарри сделал паузу, чтобы Драко осмыслил то, что он сказал. Драко моргнул, озадаченный, а затем побледнел.
– Мой отец не добровольный Пожиратель Смерти, - сказал он. – И никогда им не был.
– Он учил тебя ненавидеть маглорожденных, Драко, - ответил Гарри. – Произнести «грязнокровка» тебе проще, чем сказать «извините».
– Малфой никогда не должен извиняться, - сказал Драко, но его попытка смягчить тон разговора вышла
– Почему же? – спросил Гарри и услышал, как его голос стал глубже и совершенно ровным. – Только потому, что ты хочешь, чтобы я оказался неправ? Потому что ты не хочешь верить мне? Я думал, что Малфой, по крайней мере, не должен прятаться от действительности.
– Нет, - прошептал Драко.
Гарри показал ему три пальца на руке.
– Может быть, были и другие, но мне известны эти три случая, - сказал он. – Моя мать рассказала мне, что Люциус Малфой помог убить братьев Прюэтт. Они были братьями Молли Уизли, мамы Рона. Ты знал об этом?
– Нет, - прошептал Драко.
Гарри подозревал, что Драко отрицал и само знание, и то, что говорил ему Гарри в данный момент. Но это не имело значения. Он загнул один палец. Осталось два.
– Он был ответственен за нападение на семью маглорожденных, - продолжил Гарри. – Родители магглы, которые сопровождали троих детей-волшебников в Хогвартс. Семья Наскенсов. Они были замучены до смерти. В этом участвовала также Беллатрикс Лестрейндж, но были признаки стиля и почерка Люциуса Малфоя.
– У моего отца нет собственного стиля пыток, - сказал Драко очень тихим голосом. – Возьми эти слова обратно.
Гарри загнул второй палец.
– А еще была семья Боунс, - сказал он очень спокойно, - Эдгар Боунс, его жена и дети. Один ребенок был совсем крошечным, Драко. Он был еще младше, чем были я и Коннор, когда Волдеморт напал на нас. И Люциус… Он просто убил их всех, потому что не был уверен, что выстоит один на один против Эдгара на дуэли. А Эдгар Боунс был дядей Сьюзен Боунс. Она сейчас учится вместе с нами в Хогвартсе, наверное, скучая по своему дяде и кузенам. О, и по бабушке с дедушкой тоже, потому что…
– ЗАТКНИСЬ! – закричал Драко.
Гарри загнул последний палец и, сидя, наблюдал за Драко. Тот тяжело дышал, щеки его покраснели, а волосы растрепались вокруг лица. Он сделал вдох, в котором послышалось задушенное рыдание, которому не дано было пролиться даже единой слезой.
– Он мой отец, - сказал Драко.
– Он мой отец. Я люблю его. Он бы никогда не сделал ничего подобного. Или он рассказал бы мне о том, что сделал.
Гарри склонился к нему ближе.
– Все эти факты есть в аврорских отчетах, - сказал он. – Ты можешь пойти в Министерство и найти это все в архиве. Думосборы и протоколы судебных разбирательств. Люциус утверждал, что был под проклятием Imperius, но все знают, что он просто откупился. Это не отменяет того факта, что это он убил всех этих людей, Драко. Он убил их и он смеялся, когда вышел на свободу…
Он остановился и замолчал, только когда Драко дотянулся до него и неловко ударил по лицу. То ли удар, то ли толчок, Гарри доставалось и похуже от Коннора в их потасовках, но сейчас он просто молча смотрел, как Драко выбежал из спальни, оглушительно хлопнув дверью.