Оберегая Коннора
Шрифт:
– Вы должны разбить это…
Гарри кивнул и поднял волшебную палочку.
– …Используя беспалочковую магию, - продолжил Коран. Если бы он был человеком, то его голос прозвучал бы самодовольно, а так он был просто безжалостным. Он держал камень перед Гарри.
Очень долго Гарри просто рассматривал камень. Он мог использовать Взрывающее проклятье, но он не учился еще применять его без палочки. Он помедлил и взглянул на Драко. Тот продолжал сверлить взглядом кентавров и лозу, удерживающую
Смогу ли я разорвать лозу, схватить Драко и бежать? Гарри узнал ответ на этот вопрос, как только подумал об этом. Лоза, извиваясь, передвинулась и собственнически обосновалась вокруг горла Драко движением, которое не мог вызвать никакой ветер. Она была живой и возможно даже разумной. Гарри предположил, что так наверняка и было, иначе Драко уже освободился бы сам, если бы все было так просто.
И это не оставило ему иного выбора кроме как пройти испытание.
Гарри повернулся к камню и, нахмурившись, посмотрел на него. Он изучал беспалочковую магию из-за мрачного долга и насущной необходимости. В такие моменты он представлял умирающего Коннора, и каждый раз это придавало ему силы, чтобы настойчиво продолжать обучение. Он даже не ощущал недостаток сна, пока магическое истощение от заклинаний не настигало его.
Сможет ли он вызвать подобные эмоции ради Драко?
Нет, понял он через несколько безуспешных попыток. Конечно, он беспокоился о Драко, который мог умереть, и испытывал бы глубокое чувство вины, если бы это произошло. Но не было в его сердце такого чувства к Драко, способного также как братская любовь направить его магию по проложенным каналам в средоточие его существа. Он должен использовать что-то иное.
Что?
– У вас есть время, пока не погаснут звезды, Гарри Поттер, - заметил в это время Фиренце, подтолкнув его.
Гарри впился в него взглядом.
– Вы не говорили, что я ограничен во времени.
– Тот, кто приходит под эгидой Марса, всегда имеет время для прохождения испытания, пока светят звезды, - сказал Коран, как будто Гарри должен был знать это. Он продолжал твердо и устойчиво держать камень. Его руки ни разу не дрогнули.
Гарри сжал зубы. Гнев затопил его и он сосредоточил его на камне, надеясь, что это сработает. Тресни, ты, глупый камень! Мы с Драко должны вернуться в замок, подальше от этих сумасшедших прежде, чем заметят наше отсутствие!
С камнем ничего не случилось. И если бы камни могли быть самодовольными, Гарри был уверен, что этот был именно таким.
Гарри излил гнев, но попытка оказалась бесплодной. Ничего не случилось, даже мелкой трещинки не показалось на поверхности камня, в то время как у Гарри на лбу выступили капли пота от силы его концентрации.
– Остался час до того как звезды погаснут, - послышался голос Фиренце, регулярный как бой часов.
Гарри
Но именно эти два чувства руководили его беспалочковой магией. Возможно, Гарри мог бы отыскать новые пути, но это займет больше времени, чем у него было. А потом Драко умрет.
Гарри не думал, что он сможет вынести это. Он затеял ссору. В первую очередь, это была его вина, что Драко оказался здесь.
Тревога? Беспокойство?
Нет, этим эмоциям не хватает глубины. Мне нужно что-то еще.
Ладно, было ли что-нибудь общее в его чувстве любви или гневе? Смог бы он использовать это общее семя, чтобы освободить Драко?
Возможно, это не эмоция?
А затем Гарри чуть не рассмеялся от облегчения. Конечно. За это Снейп проклинал его. Это Коннор не любил в нем больше всего. Именно это заставляло его продолжать спорить с Драко вместо того, чтобы просто сдаться и сказать ему прямо, что Коннор не позволит ему поехать в Малфой-мэнор на Рождество.
Да, это сработает. Упрямство. Чертова несговорчивость.
Гарри сосредоточил всю свою волю на камне, представляя, как он трескается. Желая, чтобы тот раскололся, в голове он создал такой яркий образ трещины, что перед глазами у него темные пятна поплыли, а в ушах зашумело. А затем наложил этот образ на камень. Под мысленной картинкой он все еще видел нетронутую темно-фиолетовую поверхность, но не только. Шум в ушах Гарри стал просто невыносим.
Расколись. Ну, же!
Это не было похоже на любовь или гнев, но имело общий с ними источник. Гарри призвал на помощь терпение и решимость, непреклонность и непоколебимость. Он сосредоточился и усилил это ощущение, направляя его в камень, чувствуя, как края камня нехотя теряют свою прочность, хотя этот протестующий звук был едва слышен в ревущем потоке магии.
Расколись. Ты должен!
Камень сопротивлялся. Конечно, он не обладал тем самодовольством и волей, которые Гарри представлял себе, но это сопротивление походило на то, как если бы Гарри пытался расколоть камень о край стола. Это – было реально, и это было очень твердым, и не хотело быть расколотым.
Осторожно Гарри перенаправил свое усилие вниз, наподобие заостренного долото, и мощным волевым усилием вложил в этот образ свою магию.
Расколись!
Гарри начал усиливать магическое давление одновременно с этим словом. Он верил, что это найдет отклик в магии.
Расколись! Ты треснешь, потому что я велю тебе, рас…
БАЦ!
Гарри моргнул, а затем пошатнулся и упал вперед, поскольку его усилие проскользнуло через то, чего больше не было, и что превратилось в густой дым, как от заклинания Fumo. Он приподнялся на руках и посмотрел вверх.