Обэриутские сочинения. Том 2, Бахтерев Игорь Владимирович

Обэриутские сочинения. Том 2

Бахтерев Игорь Владимирович

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Составление и примечания Михаила Евзлина

Игорь Бахтерев. Ленинград. 1984 год. Фото В. Немтинова

Миракли

Кавалергард и проститутка,

или Обманутые надежды

(рассказ в стихах и прозе)

Кавалергард Артём в отставкеКогда шумел вечерний часПо набережной двигался канавкиНемножко подбочась.Ему наскучила картинаДождя лежавшего вокругНа лужах мокрый звук ботинокПролёток встречных мокрый звукИ древней конки стук привычный.Он обходил в тревоге давнейПодвалы громкие трактиров,Басы где пьяных зычныеВползали между ставнейК соседям в мирные квартирыКак

будто в нор укромное жильёВползают быстроглазые ужи.Где голос женщины кричал«Здесь благонравия мужиДуши утратили начала…»И прокричав спешил за нейЗа Софьей – дочерью полейКоторая бесчувственным панелям стала другомВ мраке улиц возникая вдругТо на песках, то за НевойМелькая юбок белизной.Была случайна встреча ихНа Невском у СадовойИз грубых рук не зная чьихОна пришла в гаржетке новой.«Я жить хочу сначала…»Вечерний шум она перекричалаВ ответ Артём кружилсяПрохожих задевалСегодня я женилсяОн в небо мокрое сказал:«Довольно нам страниц мученьяДовольно зла на перекрёсткеНам нужен курс души леченьяМне и девушке подростку!»Тогда из подворотни вышли две старухиИх внешний вид был длинный длинныйВ потьмах скрипели их сухие рукиОни шарманку медленно вертелиИ под шарманку с выраженьем сильнымСлова тряхомысленные пели.

песня старух

Ох, вам и горько,Ох и трудноПо жёсткой улице ступатьНад сединой волос тут фонарей мерцаньеНо нету света в мокрой вышинеНо нету света в мокрой вышинеУж лучше травки нюхать в полеОни дождя приняли запахБлагоухание болотБлагоухание болотБрусники скромную печальПознать в уединеньи ртаА сучьев трепетных изгибыПриблизить к профилю лицаПриблизить и забыться до рассветаГлядите в ширь глядите дальшеИ в глубину пространстваЧерез домов неясные квадратыТуда где по лугам шагает детствоС чугунной сковородкою в рукеТам форм стремительностьТам сельский шопотКоровьих дум напоминая древностьИ вдохновенье шафки на мостуИ нежность рыбки под мостомНа чём песня и заканчивается.

Дотянув последнюю ноту, старухи заговорили на два голоса:

«Артём! Артём! душой прелестныйАх, Софья – местная красаВ осенний вечер тесный и сыройКогда ветры адмиралтейский шпиль качаютИ туч обледенелых вьётся ройКаких забот житейская грозаВас за углом тогда подстерегает?Надежд безжалостный обман,А может быть испуг,А может быть отравы уличный дурман,Который сердце обволакивает вдруг.Нет спасения тогда для вас…»Шелестел старух нечистый бас«Кто с нами, ну ка?Мы в шинокВот естества наука!Прощай сынок,Прощай девицаВас жизни горечь стережёт, а нас землица».Тут старух померкли силуэтыТолько скрип, только треск,Только шелест слышен где-то,А в догонки из окошкаИм старик грозился ложкой.Ему немножко помешали,Когда старухи причитали.

Старик:

«Я здесь глядел ДекамеронаПри помощи Брокгауза и ЭфронаЕго тома познаньям помогают»Старик сказал стекло превозмогая«И мир встаёт стаканомС чистою водойБез лжи и без обманаВ приятной ясности морскойМне данный путь указан БогомОн здесь живёт в четвёртом этажеС четвёртого двора ведёт к нему дорога,Туда пора ужеСкорей летите птичкою крылатойВ его небесные палаты.

Она:

Как свету многоОн теплом богат.Под нашими ступнямиОбщая дорогаВ прозрачный мирВ необъяснимый садНас ожидает жизни сладкий мирСмотри там детство водитхороводыТам смирных ангелов шагаютВзводыОни забвенье прошлому несутСудьбе проклятой справедливыйСудДуши терзаниям поверьПрожитых дней кошмарНа мостовой я нынче обронила…Скажи, ты веришь?

Он:

О, как твой голос милКогда ты неизвестное очами меришьА

если б прошлого лохматый зверьТебя за талию схватил?

Она:

Я в луже дождевойего бы тут же утопила.

Он:

В твоих глазах я подтвержденье наблюдаю…

Она:

Что со мной?Окружность сердца тает!Да, да! – теперь ты мой!Хороший! Милый!От счастья я бы зарыдалаНо тушь с ресницы в глаз попала.По грязной лестнице, в пылиОни взобрались как могли,Дворовый аромат вдыхая,Скользнули швабры у дверей,Кухарки с кошками, но вотАртём невесте руку жмёт,Виденье перед ним сверкает.Пренебрегая высотой,С отцовским зонтиком подмышкойСпускался ангел молодойДремать в Таврическом садуНад хиругическою книжкой,Движеньем тих, манерой прост,Его был невысоким рост,А выражение лицаНапоминало мертвеца,«Приятный вид, хотя и без усов,Сказала Софья, притаив улыбку,Но тела моего засовНе отворить с его фигурой зыбкой».

Ангел:

Ну, город, ну, столицаУкрали наш дверной звоночекЗдесь ходят подозрительные лицаВпотьмах осенних ночек.

Софья:

Смотри, он воспитаньем не богатТак только филины ворчатКогда их дразнят лешаки

Артём:

И ушаки с холодными рогамиВ лесах бездумном жития.Подняв с поклоном канатьеОбидных выражений будто не заметяИм ангел тихими словами отвечал.

Ангел:

Как много ласки в буквах этихПариж – начало всех начал.Вам неустройства здешние ругаяСкажу – в Париже жизнь совсем другаяБез мелких краж некчемного позораБез драк мастеровых на пасмурном углуНо с малой стойкостью девичьих взоровТеорий покоривших мглуСвирепого Фурье и Сенсимона.Теперь по летнему горячие лучиЕщё ложатся вкосьНа вежливых бульваров золотую осеньЕщё торговцы ананасами кричатУпорные продолговатые словаИ нежностью душистою полейЕщё влекут газонов точные просторыЧто может сердцу быть милейКогда мороз порхает у дверейИ снежный день настигнет скороВ пыли проспектов звонкие кафе,Детей в песчаном окруженье,Мюсье с апсентом на устах,Художников под грузными зонтамиЧьи мысли на холстах ютятсяЗемную сложность отражая вкратцеНеукротимыми кистямиПять лет в Париже я прожилНочами с Мистингет дружилВетвистый Пикассо меня изображал неоднократноРисунком точным и приятнымПронзительной своей рукойЧтоб ясность моего лицаВ его кубических твореньяхПравдивою пылала красотой.

Софья:

Ах!В крови гореньеИ желтизна в глазахДрожит мой шагНад каменной ступенью.

Ангел:

Скажу вам так —В Париже глупое житейское блаженство,А здесь в четвёртом этаже,Туда пора уже,Постигнете вы совершенствоИ неземную благодать.Сказал, откланялся и ночи нарушая гладьВ маршах растворился лестниц.Так в петербургских тучах неизменныхНеверный исчезает месяцЧастями и попеременно.Пропахший плесенью коридорВот он —под гулом крыши.Незвучных капель хорИ звон…По мокрым половицам пробегали озабоченные мышиБадья стояла с дождевой водойНемножко крыша протекала беспрерывною струёйНад головой продольных сводов дуновеньеВ простенках низкихИз гипса разнообразные растеньяА выше пустота и чернота…

Артём:

Твоей руки прикосновеньеИ трепет кружев близкихМне доставляет радостьОмоложенье чувств и телаВ моей крови проснётся младостьКогда бы ты романс пропела.

Софья напевает:

У него над правым глазомПрядь душистая волосЧуть повыше подбородкаДревней формы римский носС такой приятностью манерВ целом околодкеМне не припомнить кавалера.

1 2 3 4 5 6 7-10