Обэриутские сочинения. Том 2

Бахтерев Игорь Владимирович

Ангел:

Ну, город, ну, столица!Украли наш дверной звоночек.Тут ходят подозрительные лицаВ потьмах осенних ночек.

Софья:

Смотри – он воспитаньем не богат,Так половые в полпивных ворчат,Когда их дразнят мужики!

Петров:

И лешаки в лесах вздымая лапы…Обидных выражений будто не заметяС поклоном поднимая шляпуИм ангел кроткими словами отвечал.

Ангел:

Как много ласки в буквах этих:Париж – начало всех начал.Вам неустройства

здешние ругая,Скажу, в Парижах жизнь совсем другая.Без мелких краж – никчёмного позора,Без драк мастеровых на пасмурном углу,Но с милым росчерком девичьих взоровТеорий покаривших мглуУпрямого Фурье и Сенсимона.Теперь по-летнему горячие лучиЕщё ложатся вкосьНа вежливых бульваров голубую осень,Ещё торговец ананасами кричитУпругие, продолговатые слова.И свежестью душистою полейЕщё влекут газонов точные просторы,Прощай же лета полнота и краснотаСтолбы несметных голубейЗимы приметная чертаНо сердцу русскому милей,Когда мороз порхает у дверейТот снежный час настигнет скороВ пыли проспектов звонкие кофейниФиакров тень в печальном окруженьиДетей с апсентом на устахМане брадатых под зонтамиЧьи мысли на холстах ютятсяЗемную сложность отражая вкратцеНеукротимыми кистями.Ура зиме! Поре родной печали…Которую бездомным черти накачали.Пять лет в Париже я прожил,Ночами с Мистингет дружилВетвистый Пикассо меня изображал неоднократноРисунком точным и опрятнымПронзительной своей рукойЧтоб прелесть моего лицаВ его кубических твореньяхПравдивою пылала красотой.

Софья:

Ах, в крови гареньеИ желтизна в глазахДрожит мой шаг над каменной ступенью.И пти занфан в песчаном окруженьиКокто с апсентом на устахМоне брадатых под зонтами.

Ангел:

Скажу вам так:В Париже наблюдается блаженство.А здесь, в четвёртом этаже,Туда пора уже,Постигнете вы совершенство,Простую млаго влаго благо дать…И неземную благодать.Сказал, откланялсяИ тоги нарушая гладьВ маршах растворился лестниц.Так в петербургских тучах неизменныхНеверный исчезает месяц,Частями и попеременно.

Петров (на ходу обнимая Софью):

Воображаю, ах!Вид ангела размятого в кубах.О, декаденские произведенья!В них бочка дёгтя заключает ложечку варенья.И смеялся он притомПеревёрнутым лицомНепобритыми щекамиДлань прижав к её грудиЗа ступенькою ступенькуОставляя позади.

Глава третья: обыкновенное начало

Прихожая была невеликаВ тенях блуждающих по стенкамСвеча мерцая таяла в углу,Старинный маятник в потёмках тренкалИ пахло сыростью слегкаКак на болотистом углу.Здесь благонравия опасная чертаЗаключена под гулом крышиА ниже – пустота и чернота.По мокрым половицам пробегали озабоченные мыши,Бадья стояла с дождевой водой, —Немного крыша протекала беспрерывною струёй.Они вошли сюда несмелыеСтав с расстройства белыми.Плечо к плечу устав прижалиСреди прихожей робко встав.Под близким облак дуновеньемУста его негромкие шептали.

Петров:

Твоей

руки прикосновеньеИ трепет кружев близкихМне обещает бодростьОмоложенье чувств и телаВ моей крови проснётся твёрдостьКогда б ты в ожидании романс пропела.

Софья:

напевает

Над его лукавым взоромПрядь красивеньких волосЧуть повыше подбородкаДревней формы римский носС такой приятностью манерВ целом околодке мне не припомнить кавалера.

удивлённо:

Отчего ты изменился,Почему похолодел?

Петров:

Я немножко простудился, —Вот мой старческий удел.Но мыслей грустных не желая тискать,Он взором стал по стенкам рыскать.Мазков и линий сочетанье увидавВ позолочённой раме,Вскричал, на цыпочки привстав —В каких созвездьях я,В каком дурацком храме?!

Софья:

рассудительно

Картинка ничего, онаПо моде новой создана:Кубов собранье искажает лес,Среди кустов – собранье бесовИ девок тоненькие чресла,Среди ветвей – глаза прямоугольной формы,Привычное несоблюденье нормы.Знакомый взор… Знакомый взор…Ресниц мучительный узор…Кого мне предвещает он,Мой неразгаданный красивенький Филон!

Петров:

Скорее замолчиТы предстаёшь как диссонансВ священном шелесте свечи.Удачный шанс для квартирантов ада,Твоим речам там будут рады!За дверью слышишь шум шагов?Долой житейские сомненья,Спадает звон земных оков,Минута близится преображенья.Уйми свои смешные жесты.В дырявых сапогах,В протёртых галифеЯ тоже, кажется, выгляжу не к месту…

В дверях показался лысый человек с толстым носом и неуклюжим ухом.

Вошедший:

Сегодня не было моленьяИ я немного под шафе.

Софья:

Какое странное явленье…

Петров:

Хоть он в старинном сюртуке,В руке с ломтём гавядиныВзгляд его неистовОн верно был кавалеристомГлавы сшибая гадинам.

Вошедший:

Кто вас прислал сюда, малютки?

Петров:

Один старик из полосатой будки.

Вошедший:

Старик всегда был исполнителен и точен,К нам постояльцев приглашая каждой ночью.

Вдруг вбегает пёстрая собачёнка, останавилась – в Петрова вглядывается.

Софья:

Ай, ай!..

Петров:

Зато я, как положено отставному солдату, – совершенно не боюсь собак. Но, вот, почему-то, при виде этой пёстрой весь холодею…

Дрожит заметной дрожью.

Вошедший:

Глупости какие!Не бойтесь пёсикаИмеет хмурый видНо даже лаять не желаетЛишь почтальонов снисходительно кусаяУниженно скулитВ надежде раздобыть награду.

(бросая собачёнке говядину)

Бери mon cher!Моё решенье —Входите, будем рады!

Софья:

Так началось моё преображенье…