Обернись моим счастьем
Шрифт:
— Как ты? — спрашиваю.
Ответ я знаю — плохо. Но… Не спросить не могу.
— Есть надежда? — шепчет Ари вопросом на вопрос, кивая на булавку.
— Надежда есть всегда, — вздыхаю. — Можно попросить?
— Все, что угодно.
— Обнюхай ее, — я протянула львице зажатую между двумя пальцами булавку. — Что чувствуешь? Хоть какие-то мысли есть?
Ари нахмурилась. Ее неуверенный взгляд говорил о том, что она перестала быть оборотнем, следовательно, обоняние у нее сейчас не слишком, но… Но булавку
Оборотень прикрыла глаза и глубоко втянула воздух, поднеся вещицу к самому носу. Черты лица на ее лице заострились, волосы вспыхнули, и мне даже показалось — удлинились и заострились ногти? Нет. Показалось. Здесь просто темно, плавающие светящиеся шары рождают причудливые тени.
— Ничего, — сестра качает головой, протягивая булавку.
— Так и думала! — я стукнула ладонью о столешницу — радостно звякнули стоящие в ряд пузырьки с реактивами.
— О чем это ты?
— Смотри. Когда… Прости, что напоминаю, но сейчас это важно. Когда с тобой это случилось, никаких артефактов на тебе не было, так?
— Не уверена. Точно я не знаю.
— Я знаю! Я просмотрела все записи отца, а их у него на эту тему более чем достаточно. На тебе не было никаких артефактов, на тебе не было НИКАКОГО воздействия, понимаешь? Отец проверял. Они с Морганом пробрались к тебе — изучили одежду, вещи. Все, до чего смогли добраться.
— Что?!
— Ой, да ладно! Ты будто папу не знаешь!
— Ну да, — Ари нахмурилась. — А уж папа вместе с Морганом — те еще ищейки. Но почему они мне ничего не сказали?
— Потому что ничего не нашли. Не было артефактов. Не было даже следа от них.
— И как нам это сейчас поможет?
— Артефакт, который подкинули королю — не артефакт.
— Ты уверена?
— Думаю — да. По крайней мере, с помощью этой изящной, дорогой вещицы никто способность к обороту не потерял бы. И у Ра… Герцога… Тоже не было никакого внешнего воздействия, если вспомнить.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Если кто-то не рычит как лев и не выглядит, как лев, то кто он? Лев или не лев?
— То есть… Я не понимаю, Алекс! Что это значит?
— Если нет следов воздействия артефакта — что это значит? Был артефакт или его не было?
— Я… Я не знаю.
— То-то и оно. Я тоже не знаю, Ари. Но я думаю — артефакта не было. Кто-то, кем бы он ни был, воздействовал с помощью магии, о которой мы ничего не знаем. К которой не привыкли. Поэтому и не видим следов.
— Возможно, но… Ох, Алекс! Что же нам тогда делать? Как быть?
— Тебе — спать, Ари! На тебе лица нет. Дай, пожалуйста, палец…
Ари протянула палец, чтобы Алекс взяла кровь.
— Ну… что? — я посмотрела сестре в глаза.
— Я… ох, Алекс! Я чувствую себя такой…
— Какой?
— Никчемной. Особенно глядя на тебя — маленькую, отважную. У тебя есть магия. Есть
— Ты — адвокат дома Марлоу! Лучший. Ари, ты…
— Знания законов нам сейчас ни к чему, — упрямо покачала она головой. — Ты не понимаешь! Мне хочется… обернуться! Зарычать, разодрать, разорвать! Но я не могу. Не могу — понимаешь? Я — «недооборотень»!
— Ари!
— Молчи, Алекс! Не возражай. Мне надо высказать… Я — «недоооборотень»! А теперь и Ральф тоже! Что? Что с нами будет теперь?
— Ари! — я бросилась к сестре и обняла — так крепко, как только могла, стараясь вложить всю силу, уверенность в победе и любовь — все, что еще пряталось в глубине души не смотря ни на что. — Знаешь… Иди спать. Тебе надо отдохнуть.
— А ты?
— Я тоже. Чуть позже. Мне надо кое-что доделать. Совсем чуть-чуть. Потом я пойду спать. Обещаю!
— Мадам Клай приготовила…
— Я поем. Потом. Обещаю. А сейчас оставь меня, хорошо? Ну…пожалуйста!
Сестра улыбнулась, вот только улыбка получилась вымученной и очень грустной. Это придало еще больше решимости и сил! Она должна! Должна что-то найти!
Рука потянулась к моноклю. Морган одолжил. С явным, кстати, сожалением. Он, наверное, им очень дорожит — все-таки подарок отца. Так… Что тут у нас?
Шары светят мягким, голубым светом — пляшут осторожные, любопытные тени на стене, а у меня — ничего. Ничего нового. Не за что зацепиться! Совсем…
Пляшут тени на стене и превращаются в море горячего, золотого песка. Ветер гонит странные, незнакомые запахи. Алое солнце садится на горизонте.
Солнце? Где она?
Ноги чувствуют песок. Мягкий, теплый. И кто-то… Кто-то плачет в закатных сумерках. Тихо-тихо. Шелест прозрачных крыльев, синий огонек между моих, сложенных лодочкой ладоней…
— Кто ты? — шепчу я, поднимая существо к глазам, пытаясь понять — что это?
Или…кто?
Синие, чуть раскосые глаза смотрят в душу, сверлят сознание — и я ощущаю с ними связь. Связь эту я не могу себе объяснить, но чувствую так остро, что сердце бьется — бьется громкими, разрывающими тишину ударами — так сильно, как никогда прежде. И снова вокруг пески, но теперь они подернуты светящимся белесым туманом, и я понимаю, что вижу «сон во сне».
«Наверное, это тот маленький, синий огонек с легкими, быстрыми крылышками и раскосыми глазами показывает мне все это. Хочет что-то сказать…».
Мысль родилась и исчезла, растаяла, унеслась падающей звездой, а перед глазами появился…Ральф? Огромный, сильный, сотканный из серебристого тумана лев стоял, ветер играл густой гривой, а рядом, соединившись с ним яркой, переливающейся плотной нитью, танцевал крылатый огонек. Это зрелище наполнило ликующим счастьем! Радостью, надеждой… Мне стало так хорошо, и вдруг…