Оберон - 24. Часть вторая.
Шрифт:
Причём черты лица и тела у этого мальчика типично человеческие. Только глаза были огромные, как… как у Кати!!
Но и Катя проигрывала этому мальчику в нежности линий лица.
Мальчик был невероятно худ, я, когда впервые увидел себя в зеркале, и то был не таким тощим.
Видно было, что они с сестрой уже давно голодают.
Вымыв мальчика, и вымывшись сам, я вытер нас обоих полотенцем, потом отнёс его в ту самую капсулу, куда когда-то положила меня Вася.
Я даже почувствовал лёгкую ностальгию. И что я тогда бесился? Хорошо ведь
Задав программу общего оздоровления и диагностики, я ещё раз полюбовался своим гостем, оделся и вышел в кают- компанию, переходя на бег, предчувствуя ласковую встречу с Катей.
Я выбежал с широкой улыбкой, и наткнулся на задумчивый взгляд своей подружки.
– Катя?!
– Тоник, ты не голоден? Давай, сначала пройдём в Родовую камеру.
– Может, сначала…
– Прости, Тоник, мне уже пора. Мы вовремя вернулись. Я здесь тебя жду, любимый мой, чтобы пойти вместе. Пошли?
– Кать, может, мне не стоит?
– Тоник, мне потом придётся немного воздержаться. Кажется, я действительно беременна.
– Ну и что? Помнишь, ты что-то обещала?
– Мы не получили ещё вольную. Тон, а ты уверен?.. – не договорила Катя, со странной улыбкой глядя на меня.
– В чём я должен быть уверен? – спросил я, и осёкся, побледнев. Я даже закусил губу, чтобы не расплакаться, и отвернулся.
Катя быстро подошла ко мне, крепко обняла:
– Тоник, ну извини за глупую шутку, ну, что ты?! – Катя пыталась меня поцеловать, а я всё отворачивался. Зачем она так? Я только выкинул из головы весь ужас ревности и страданий, через который мне пришлось пройти, и вот… - Тоничек, я просчитала всё по минутам! Это твой, твой ребёнок! Только нам ещё рано, понимаешь, рано! Мы его тоже оставим в этой Родовой камере, пусть спокойно развивается, пока мы рискуем своей жизнью, а, Тоник?!
Я повернулся, и пошёл в своё отделение Родовой камеры. Раздевшись, хмуро посмотрел на пиктограмму, изображающую возбуждённого мальчика, и забрался в капсулу, только сейчас поняв, как устал.
Выйдя из Родовой камеры, я прошёл в кают-компанию, проголодавшись. Катя там уже ждала меня.
– Пошли, сначала посмотрим, как наши гости, потом вместе поедим, - предложила она, - возьми какую-нибудь одежду для мальчика.
Несмотря на урчание в животе, я отправился в свою каюту, нашёл свежее бельё, шортики, и прошёл в изолятор. Мальчик ещё спал. Я подумал, нашёл комнату, откуда вела свои наблюдения Вася, посмотрел показания. Затем прочитал рекомендации.
Предлагалось оставить пациента до утра, до полного выздоровления. К нему сейчас подключены капельницы с жизненно важными веществами, так что, от голода он не умрёт.
Полюбовавшись на гостя, в котором было что-то ангельское, я вернулся в кают-компанию, и сделал заказ. Поставив тарелки на стол, начал кушать, не дожидаясь своей жены.
Катя вернулась, когда я уже принимался за второе.
– Как у тебя? Спит? – спросила она меня, я кивнул, спросив:
– А у тебя?
– Тоже спит. Такой ангелочек, просто
– Я о тебе спрашиваю, - Катя пожала плечами: - Я не сказала? Да, как мы и предполагали. Я оставила зародыш здесь, уже второй, оба твои.
Я не понял, рад я этому, или нет.
– Кать, а кто эти ребята?
– Я не знаю, Тон. Они полностью состоят из генотипа, которого в нас крупицы.
– Мне показалось, что они ангелы…
– Да, похоже. Когда проснутся, спросим. Тоник, я пойду отдыхать, мне сегодня нельзя бегать. Ты чем собираешься заняться?
– Пойду, поупражняюсь с двумя клинками. Очень полезный навык, - поднялся я.
– Тоник, - тихо позвала меня Катя, я поднял на неё глаза.
– Что?
– Ты сильно на меня обиделся?
– Не знаю, Катя, - честно ответил я, - мне надо время, чтобы разобраться.
– У нас нет времени, Тоник. Я думаю, завтра всё кончится.
– Завтра? Что кончится?
– Всё. Всё кончится. Не спрашивай, не знаю, предчувствие у меня такое. Иди, упражняйся. Я пойду, отдохну, неважно себя чувствую. Я буду на нашем месте, Тоничек.
Я прошёл в спортзал, заказал две учебные сабли, и долго бился с виртуальным противником. Когда изнемог, пошёл к себе в каюту. Катя уже спала.
Я помылся, сменил одежду. Выйдя из душа, увидел, что, Катя разметалась по всей постели, спала так сладко, став ещё более похожей на спасённых нами ребят, что сама мысль о том, чтобы причинить ей беспокойство, показалась мне кощунственной.
Не став её будить, забрался на верхний ярус. Хотел о чём-нибудь подумать, но не успел, уснул.
– Тоник, проснись! – будила меня Катя.
– Что случилось? – продрал я глаза.
– Почему ты здесь спишь? – с обидой спросила Катя, - я тебе уже не жена?
– Кать, ты вчера спала вот так! – я раскинул руки и ноги, заняв всю постель. – Я не хотел тебя будить, да и ты просила тебя пока не трогать.
Катя улыбнулась, посмотрев на мою позу:
– Пошли будить наших гостей, завтракать будем.
– А зарядка?
– Сегодня гости важнее, иди, умывайся.
Когда я зашёл в изолятор, мальчик уже не спал, с удивлением оглядываясь вокруг.
– Как себя чувствуешь? – спросил я, - Я Тоник, а ты?
– Май, - чистым голосом ответил мальчик, - где я?
– В изоляторе, мы тебя немного подлечили.
– А где Алия?
– Твоя сестра? Она в отделении для девочек. Пошли, умоешься, покажу, как что делать…
Я не Вася, подумал я, издеваться не буду.
Одев Мая в лёгкую одежду, я вывел его в кают-компанию, заказал завтрак, состоящий из бульона, мягкого хлеба и чая для мальчика, и кашу для себя. Скоро вышли и Катя с девочкой, которая оделась в юбочку и маечку. Катя тоже заказала для неё и для себя завтрак, мы молча ели, обдумывая, с чего начать разговор. Доев свой завтрак, посмотрел на своих гостей, те смотрели мне за спину, Катя тоже. Обернувшись, я увидел у входа двух взрослых людей, мужчину и женщину.