Шрифт:
Часть первая
Пролог
Стеклянный Город
Закат был великолепен. Проходя сквозь стеклянные здания, взметнувшиеся ввысь на сотни метров, лучи заходящего светила преломлялись в призмах, пирамидах, октаэдрах, додекаэдрах…
Честно скажу, не помню всех названий фигур, из которых построен Город.
У города нет названия, все так его и зовут: Город.
Нам не разрешают туда ходить, ребята даже не смотрят в его сторону. Я бы
«Вот это да!» — скажете вы, и будете правы. Мы здесь в экспедиции, на этой планете, которой дали название Оберон — 24. Причём светило называется Юпитер — 16.
Похоже, у наших старших товарищей небогато с фантазией…
Вокруг планеты вертятся два спутника. Угадайте, как они называются? Правильно: Фобос и Деймос. Вот только не пойму, почему они вертятся вокруг Оберона — 24, а не вокруг Марса — 25, допустим?
Да ну их! Посмотрите, лучше, какая вокруг красота! Я, когда впервые увидел, просто офигел! Честно! Ещё я офигел оттого, что никто из ребят не офигевал от этой красоты.
Даже не смотрели. Может, чтобы не завидовать старшим? Говорят, скоро прибудут взрослые космоархеологи, станут изучать Город, а нам ну, вот строго-настрого запретили подходить к нему.
А краски, между прочим, совершенно невообразимые! Я на Земле ни разу не видел таких цветов! Это не все цвета радуги, это гораздо больше! Оказывается, здесь больше цветов, чем семь.
А Город не прост. На всех плоскостях — ни пылинки! Далеко, конечно, но я хорошо вижу, у меня прекрасное зрение. Может, насчёт пылинки я приукрасил, но блики, которые отражаются от граней, такие чистые, что сразу понятно: грани тоже не мутные.
Всполохи, вроде Полярного сияний, разливаются от города на полнеба. Красота, дух захватывает!
И вот, снова, слышу противный Васькин голос:
— Тонька, ты опять здесь?! Сколько можно?! Когда-нибудь заработаешь настоящую трёпку от ребят! Почему я должна постоянно тебя искать?!
Тонька — это я. Вообще-то я Антон… Ну, может, не совсем Антон, но об этом позже.
А Васька — старшая нашей группы. Она уже взрослая, ей шестнадцать.
Наша группа практикантов состоит из двенадцати мальчиков, и двенадцати девочек.
Нам всем по тринадцать.
При звуках Васькиного голоса я цепенею, и цвета стремительно бледнеют.
Я боюсь Ваську. Машинально втягиваю голову в плечи, лихорадочно вспоминая, надел ли я на этот раз подшлемник, или нет?
В прошлый раз, увидев меня без подшлемника, Васька схватила меня за шлем и давай трясти, радостно наблюдая, как я бьюсь головой о прозрачную твёрдую сферу, набивая шишки на лбу и затылке. Потом она лечила их. Она, к тому же штатный фельдшер у нас.
Кто только придумал поставить старшим группы девушку? Над мальчиками?
Она же маньячка! Как она любит проводить медицинский осмотр! Бррр!
Но рассказать об этом придётся. Потому что со мной произошёл невероятный случай, который, возможно, происходил ещё с кем-то, но я о них не знаю.
Вы знаете, почему нас с девочками поровну? Правильно думаете!
Вдруг нам придётся остаться
Сначала я злорадствовал: Васька одна! Рано я радовался. Да и вообще, сначала я думал, что попал в замечательное приключение, а потом… ну, не проклял всё на свете, но радость моя поблёкла, как вот поблёкли краски после окрика Василисы.
— Вася, — робко сказал я, — посмотри, как здесь красиво!
— Что здесь может быть красивого?! — сквозь зубы прошипела Васька. — Сплошная серость! Серые дюны, серые дома, да ещё какие-то уродливые! Солнце просвечивает, кое-где преломляется, и всё!
Я растерянно посмотрел в сторону города. Дюны никакие не серые, а жёлто-красные, красивые тени отбрасывают. Вон ящерка бегает по гребню, за кустик спряталась, похожий на саксаул.
Ящерка, между прочим, зелёная. Почему это она зелёная? — удивился я, потом понял: она лежала на зелёном камне. Вот сейчас она слилась с красным песком.
— Никакое всё не серое! — дерзко сказал я, — Ты, наверно, дальтоник… — я зажмурился и снова втянул голову в плечи, ожидая встряски. Однако Васька на этот раз не стала меня колотить. Наверно, я всё-таки не забыл подшлемник.
— Пойдём, недоразумение, — приказала она мне. Я последний раз окинул взглядом тускнеющий город и повернулся в сторону станции. Васька взяла меня за руку и повела ко входу.
— Вась, я не заблужусь, — закапризничал я, понимая, как потешаются ребята и девчата, глядя в иллюминаторы столовой. Они собрались на ужин, а мня нет. Пришлось Ваське одеваться и выходить из станции, искать меня. Что там искать? Я никогда не прячусь, а не отвечаю, потому что опять забыл включить связь со станцией. Локальная связь включена, а со станцией, почему-то нет.
Когда я сказал, в чём проблема, ребята чуть не померли со смеху. И хоть бы кто сказал, почему так.
Васька говорит, что всё включается автоматически, это я такая аномалия по имени Тоня…
Открыв дверь шлюза, Васька завела меня туда, не отпуская моей руки, чтобы я не сбежал, потом зарыла крепко люк, и после этого отпустила меня.
— Фух! — сказала она, — удалось!
— Что тебе удалось? — с подозрением спросил я.
— Завести аномалию на станцию! — весело ответила Васька. Я плюнул. И зря, потому что ещё не снял шлем. Плевок растёкся по внутренней оболочке и скафандр встревожился. Васька ехидно рассмеялась.
Пройдя в шлюзе дезинфекцию, мы прошли в тамбур со шкафчиками и душем.
— Раздевайся! — приказала мне Вася.
— Василиса, может, ты выйдешь, наконец?! — возмутился я.
— Что это я буду выходить? — повысила голос Васька, — прынц какой! Раздевайся!
Я же говорю, маньячка! Дело в том, что скафандры у нас, надеваются на голое тело, предварительно смоченное каким-то физраствором. Скафандр как бы прирастает к тебе, будто вторая кожа. Никаких тебе баллонов с воздухом, работает система регенерации жизнедеятельности, срок службы скафандра ограничен лишь запасами воды и еды. Вода возобновляется, проходя круговорот, ну, и еда, в виде таблеток, спрессованных концентратов. Воздух тоже регенерируется.