Обещала мамке назвать Настенькой

Бондаренко Ольга Ивановна

– - Везёт мне, чёрт побери, на рожениц, - пронеслась в голове Раисы мысль.

Лерка вскоре опять потеряла сознание. Хмурился сердито врач скорой помощи и не отвечал на вопросы Раисы. Кровотечение не прекращалось. Лерку отвезли в роддом.

В роддоме Рая осталась сама. Она не решалась уехать, не зная, что с женой Алексея. Рожать ещё рано, срок только чуть больше восьми месяцев. Что с ней? Надо как-то сообщить и Алексею (где он, интересно? вернулся из деревни или нет?) и родителям Лерки. Но с Лешкой Рае нельзя общаться. Затягивают её карие глаза мужчины, лишается воли в его присутствии. Женщина решила позвонить Крикливой, та все знает, всех найдет. Баба Тася быстро разыскала Юлию Семёновну, мать Лерки, а Алексей

с Леонидом Матвеевичем еще не вернулись из деревни. Мобильников у них не было. И в школе ни у кого не было. Поэтому свой мобильник Рая убрала и отключила. Звонила по нему очень редко, раз в месяц. Об этом её просил Петр Сергеевич.

Юлия Семёновна приехала быстро. Она была крайне расстроена. Рая всё рассказала ей, как случайно встретила Леру, как у той началось кровотечение.

– - Я так и знала, что этим кончится, - плача проговорила пожилая женщина.
– Не хотела Лера рожать.

Рая вопросительно на неё посмотрела. Та, ничего не говоря, бросилась к вышедшей из операционной медсестре, но та не желала говорить.

– - Да, - подумала Рая, - это не платный московский роддом. Вокруг Любаши все вежливенько ходили. Просит роженица - значит останьтесь. Нужна информация - с вами побеседует врач. А тут? Меня выставили, мать не пускают, Лерка без сознания, её готовят к операции, а кого я им привела, и не интересуются даже. Имени не спросили.

В женщине проснулась злость, на всё буквально: на бестолковую Лерку, на Алексея, на себя. Это Бог её наказал за то, что вступила в связь с женатым мужчиной. Но хорошо было ночью в гостинице....

– - Не унижайтесь, - сердито бросила Рая Юлии Семёновне, - идёмте со мной.

Несмотря на возмущённые крики медсестёр и санитарок, она направилась к кабинету главврача.

– - Прочь с дороги, - прикрикнула она на могучую акушерку, что встала у неё на пути.

И та отступила. Ей показалось, что лучше не мешать. А вдруг она жена какого-нибудь крутого бандита, ишь, как чешет, ничего не боясь. Наверно, это она привезла сюда подругу, у которой внезапно начались преждевременные роды.

– - Правда, совсем не внезапно, - машинально отметила про себя акушерка, она уже слышала, как матерился дежурный гинеколог, осматривая привезённую, - а, так сказать, с участием самой мамаши. Чего, дура, не сделала аборт на раннем сроке. Ведь сейчас ребенок уже живой. Вот он родится, его сунут в барокамеру, будут выхаживать. Хорошо, если без осложнений или просто умрет младенец. А если какой церебральный паралич или еще какое уродство... Дура мать. Дура! К тому же пьяная!

Узнать ничего не удалось. Главврача не было - праздники. А дежурный гинеколог суетился возле Лерки. Да к тому же еле успевающая за Раисой Юлия Семёновна просила:

– - Не надо, не надо, Раиса Николаевна, давайте подождём, врачи сами скажут, когда время придёт.

Лерку стали готовить к операции. Надо делать кесарево сечениё. Проблемы возникли большие. Пока шла операция, Раиса сидела с матерью Лерки и слушала её сбивчивый рассказ.

– - У меня, - тихо говорила женщина, - была всего одна беременность. Я её тоже не доходила. Машина меня сбила. Меня-то спасли, а девочку не выходили, тогда ещё шестимесячных не умели спасать. Я ведь родом из Братска. А потом у меня начались бесконечные выкидыши. Никак я и не смогла выносить ребёночка. Мы тогда решили усыновить кого-нибудь. Но и здесь нам не везло. Не отрицаю, хотели здоровенького малыша. Долго ждали очереди. Подошла очередь, а в наш город нового секретаря горкома прислали, у них с женой тоже не было детишек. Ну, им вне очереди и отдали нашу девочку. Я даже заболела от отчаяния. А тут тётка Лёни пишет из Комсомольска: " Так и так, работаю в приюте, брошенных детей много, очереди никакой нет, приезжай". Я поехала, она мне трёх девочек показала, я, как увидела Лерочку, сразу поняла - моя это девочка, светленькая,

голубоглазая, как Леонид, ей в то время шесть лет было. Забрала её сразу и привезла. Муж сразу полюбил девочку, души в ней не чаял. Она уж большая была, а он её на руках носил, баловал, покупал всё, что просила, уроки с ней делал. Только не смогли мы её хорошему научить. Исполнилось Лере тринадцать лет, она стала из дома убегать. Нас обвинила, что мы её от родной матери отобрали.

– - А у неё разве живы были родители?

– - В том-то и дело, что жива мать оказалась. Лерочке было пять, когда она заболела воспалением лёгких, её мать положила в больницу, а после выздоровления не забрала. Целый год девочка жила в больнице. Её там любили, хорошенькая, красивенькая, говорили. Потом отвезли в приют, попросили побыстрей в семью пристроить. А тут я. Её и забрала. Стали документы оформлять, нам должны выдать были новые, что я её родила. А документов нет и нет. Вот тут-то всё и выяснилось. Но Лёня тогда всё уладил, осталась у нас Лерочка. Уж откуда она узнала про мать, да только обвинила нас, что насильно её отобрали. Уйдёт из дому, бродит где-то. В милицию стала звонить, говорить им: "Я вам отомщу, что забрали меня у матери". Разыскали мы её мать, устроили встречу. Мать Леру не признала, а когда услышала, что та хочет домой к ней вернуться, матом на девчонку, говорит:

– - Живи, дура, где кормят, поят и одевают, не нужна ты мне, муж мой ещё тогда сказал, чтобы я тебя не брала. Вот я тебя и оставила в больнице. Я мужика на тебя менять не буду.

Мы думали, что у нас тогда всё наладиться, а Лера заявляет, чтобы её в детдом отдали, раз мы не настоящие родители. Настояла на своём. Договорились с директором детдома, неофициально, на месяц, пусть возьмёт Отвезли её, оставили, на сердце у меня неспокойно, я с работы рассчиталась, к каждому звонку бросалась, боялась из дома выйти, вдруг Лера вернётся. Первое письмо прислала нам бодрое. Во втором пожаловалась, что плавки у неё украли, а через день сама приехала, сбежала оттуда. Больше не уходила от нас. Но врала, прогуляет уроки, смотрит наивными глазищами, так и так, была в школе. И я верила ей.

Кое-как Лера закончила девять классов, поступила в педучилище, начала работать, летом поехала в лагерь, вернулась беременной. Леонид тогда расстроился, накричал на неё, так она из дома, к богатой подружке ушла.

– - Без вас, - говорит, - решу свои проблемы.

И решила. Заставила Алёшу жениться. Алексей нам нравится, серьёзный, ответственный, и детей хочет. Только наша свистушка не хочет ничего.

Такими словами закончила свой рассказ Юлия Семёновна, потому что вышел врач. Лицо его было сердитое и нахмуренное

– - Вы родственники Курлатенко Валерии?

Юлия Семёновна, медленно бледнея, встала.

– - Я-я м-м-мама, - заикаясь, проговорила она.

Раиса подхватила женщину под руки.

– - Операция закончилась, ребёнок родился живым, но слабым, есть физические травмы. Состояние матери тяжёлое, - хмуро сказал врач.

Юлия Семёновна медленно заскользила по стене. Пока её приводили в чувство, врач, глянув, на Раису, предложил пройти в кабинет поговорить.

– - Идите, идите, - слабо махнула рукой мать Лерки - Я тут посижу, потом всё мне скажите.

То, что услышала Рая от врача, ввергло её на какое-то время в шок. Не хотела Лерка рожать, ни в какую не хотела, кровотечение вызвано приёмом какого-то медицинского препарата, (Рая не смогла повторить его названия), Лерка приняла большую дозу. Но этого глупой дуре показалось мало. Она ещё пыталась сделать себе аборт спицей. Да-да, спицей, обычной, вязальной, как бабки-знахарки в начале двадцатого века - проткнуть ребенка, чтобы умер. Лерка боялась, что он родится живым и будет жить.

– - Господи, какая дикость, - холодея, подумала Раиса, - она же хотела убить своего ребёнка. Господи, какая дура!