Обещание длиною в жизнь

Милтон Анна

Она ушла?

Действительно ушла?

На самом ли деле это так?

На время… ушла?

Да. Верно.

После трех литров текилы, которые я успешно заливал в себя на протяжении очередного, необыкновенно чудовищного дня, я едва различал видения — слуховые и зрительные, — вызванные моим подсознанием, от реальности — жестокой, непревзойденно омерзительной реальности, которая беспардонно швырнула меня с небес в самое пекло гребаного ада, как какой-то бесполезный мешок мусора,

—

Но я сломлена.

Ее голос вернулся, рассеяв неистовый, раскатистый звон в ушах.

— Пожалуйста, не думай, что ты в чем-то виноват, потому что это не так. Проблема исключительно во мне, малыш. Я не представляю, как быть дальше, как все должно происходить. Все стало сложным и запутанным. Возможно, прося сделать перерыв, я совершаю самую огромную ошибку в своей жизни, в то время как ты пытаешься все делать правильно. Но, боюсь, что иначе не справлюсь.

Сморщившись не от обжигающей жидкости, скользящей по горлу огненной лавиной, а от тупой боли, сжавшей сердце в тиски, я откинулся назад и раскинул руки вдоль спинки дивана.

Белый потолок кружился, гипнотизируя меня, отправляя в приятные туманные воспоминания одного далекого вечера. Я и Наоми были на свидании в одном из парков Индианаполиса, который я снял на целый вечер только для нас двоих. Она была удивительно великолепна в небесно-голубом платье, ее красивые, длинные, темные волосы струились по плечам и тонкой спине, они пахли медом и океаном, и я до сих пор отчетливо помнил каждую деталь, как будто это было только вчера. Сперва Наоми вела себя сдержанно при виде аттракционов, которые были полностью в ее распоряжении, но я видел, как сверкали детской радостью большие агатовые глаза, обрамленные пушистыми ресницами.

Я видел все это ошеломляюще ясно в белом плывущем потолке, отразившем в себе счастливые времена.

Я засмеялся.

Это вообще реально?

Наоми собрала вещи в тот же день и уехала вечером.

Я не умолял ее отказаться от своих слов. Я полностью доверял решению своей девушки. Имел ли я право препятствовать Наоми? Нет, черт возьми. Она была права во всем. Я и Шарлотта были юными, подвыпившими и безответственными подростками, мы не могли всерьез представить, что случайный секс подарит Лукасу жизнь.

Я отпусти ее, потому что понимал, как она страдала от груза, взвалившегося на нее.

За свою любовь я расплачивался жуткими муками в одиночестве.

ДВАДЦАТАЯ ГЛАВА

Сколько бы ни пытался, но не смог вспомнить ни одного случая, когда бы мне было настолько же хреново, как сейчас. За всю мою бурную молодость я не напивался столь сильно и самозабвенно.

Я состоял на девяносто семь процентов из алкоголя, потому что глотал его, как содовую. Изо дня в день. Страшно представить, на кого я походил со стороны. Я пренебрегал стандартными гигиеническими процедурами, и наверняка от меня ужасно пахло.

Я поселился на диване в гостиной, потому

что не мог находиться в спальне без Наоми, превратив ее в свалку. Мое достоинство затерялось где-то в пустых стеклянных бутылках виски, скотча и крепкого ирландского пива.

Наоми.

Прошла... неделя? Не уверен. И я почти убедил себя, что выдумал ее в пьяном бреду. В моих мыслях она представала слишком прекрасной для того, чтобы быть реальным человеком, а не плодом воображения сдавшегося глупца, каким я являлся.

Как бы я хотел вновь увидеть ее. Дотронуться до ее лица и вдохнуть сладкий аромат ее мягкой, упругой кожи. Я бы хотел прижаться к ее соблазнительно пухлым губам своими губами и простоять, целуя ее, всю жизнь.

Я считал себя человеком, который не знает слов «принять поражение».

Но кем я был сейчас?

Трусом. Последним слабаком, который все пустил под откос.

Я тонул в сожалениях о сотнях утраченных возможностях предотвратить уход Наоми. В день, когда она ушла, я мог вернуть ее три тысячи раз. Может, чуть больше.

Как она сейчас? Все ли с ней в порядке? Она плакала? Скучала? Она по-прежнему любила меня? Любила так же до сумасшествия сильно, как я сходил с ума по ней?

Точно не помню, но... кажется, я звонил ей. Вчера?... И позавчера, вроде тоже.

Мы говорили с ней? Если да, то о чем? Умолял ли я ее вернуться, и что она отвечала?

Я не помнил.

***

— Эй, Зак, я знаю, что ты там.

Я поморщился, пробудившись ото сна, из которого меня выдернул глухой монотонный звук со стороны прихожей.

— Впусти меня, придурок. Если ты еще жив, конечно...

Я замычал, потому что настойчивый долбеж в дверь не прекращался. Прошла минута, а, может, несколько, прежде чем я смог пошевелить онемевшими конечностями. Когда я в последний раз поднимался с дивана?

Попытка принять сидячее положение провалилась с треском, и я свалился вниз, по пути к полу стукнувшись лбом о низкий столик.

— Дьявол, — выругался я, потирая ушибленное место.

— Э-э-эй, Зак, — сквозь утихающий гул в ушах я распознал голос Джейсона. — Я не уйду, пока не удостоверюсь, что твоя задница, которую ты называешь головой, в порядке.

Как мило.

Дневной свет, пробивавшийся сквозь окна, оказывал убийственное воздействие на мои глаза, поэтому я щурил их, чтобы минимизировать режущую боль. Я продвигался к входной двери путем ощупывания перед собой пространства руками.

— Слава богу, ты... Ох, мать моя, — Джейсон поперхнулся и закашлял в кулак, когда я открыл дверь. — Ди Каприо в «Выжившем» просто красавчик по сравнению с тобой. Что, черт подери, ты сделал со своим лицом?

— Ага. Я тоже рад тебя видеть.

Джейсон зашел внутрь.

— Вау, — присвистнул он. — Сейчас я мечтаю, чтобы мои глаза развидели этот бардак. Какого хрена ты устроил? Просто... Наоми убьет тебя, если все ЭТО, — он обвел рукой гостиную, погрязшую в мусоре, — по-прежнему будет находиться в доме, когда она вернется.